Екатерина Франк - Под флагом цвета крови и свободы

– Что такое? Тебе… не по душе мои слова?

– Ты знаешь, для чего Гарсия намерен шантажировать Рочестера? – совершенно спокойным, даже жутковатым из–за этого голосом спросила Эрнеста. Эдвард нахмурился, поколебался мгновение и честно признался:

– Понятия не имею. Я думал об этом, но…

– А я, кажется, знаю, – все тем же странным тоном продолжила Морено. – У капитана Гарсии великолепная боевая эскадра, но она сплошь состоит из испанских галеонов. Они тяжелые, с большой осадкой – в мелкую гавань или через рифы им не пройти. У Джеймса Рочестера целый флот английских судов, которые вполне способны пробраться там.

– И что? – поджал губы Дойли; он все еще не понимал, к чему клонит девушка. – Куда им необходимо будет отправиться?

– Капитан Гарсия ненавидит пиратов; вероятно, считает их виновными в упадке его обожаемой великой Империи, – чуть заметно усмехнулась Морено. – Действительно, куда бы он отправился, если бы стремился их уничтожить?

– У пиратов нет постоянной базы, они живут в море. Я бы стал постоянно патрулировать его, имей я достаточный запас судов. Этого хочет Гарсия? – предположил Дойли. Эрнеста покачала головой, закусив губу; злая усмешка появилась на ее лице:

– У пиратов, быть может, нет постоянной базы, но есть место, которое они считают своим домом. Они перевозят туда свои семьи, там оседают на суше, когда приходит их время – и они скорее умрут, чем уйдут оттуда добровольно.

– Тортуга, – осененный долгожданной догадкой, прошептал Эдвард. Девушка кивнула:

– Тортуга. Остров, окруженный рядами рифов, стоящий на мелководье – этой защиты ему всегда было достаточно. Если корабли Рочестера причалят к берегу, то смогут вырезать сотни, если не тысячи людей в собственных домах. Часть, конечно, пробьется к своим судам, даст отпор и попробует выйти в открытое море. Но кто встретит их там? Верно – галеоны капитана Гарсии! Они добьют выживших, и не останется никого. – Голос ее стал низким и почти страшным: – Хочешь, чтобы я позволила уничтожить их всех? Они – мой народ, Эдвард. Моя семья, моя команда и, если на то пошло – просто живые люди!..

– Мы можем предупредить их, – не совсем уверенно предложил Дойли. Эрнеста тряхнула волосами:

– Ты все еще плохо знаешь пиратов… Они уже лишились одного дома и ни за что не согласятся потерять второй добровольно! Они останутся на Тортуге. И умрут из–за этого.

– Погоди! – вдруг оживился Эдвард. – Рэдфорд уже сказал Гарсии, где бумаги?

– Не думаю: мы все это время просто лавируем с места на место, чтобы избежать преследования. Но Рочестер не станет рисковать, – покачала головой Морено с удрученным видом. – У него слишком мало времени; думаю, если ты в кратчайшие сроки не доставишь ему Джека, он атакует.

– Если бы можно было добраться до них первыми… – вдохновенно, почти не слушая ее, продолжил Дойли. – Если бы удалось предъявить их людям Рочестера – многие из них наверняка отказались бы выступать против Тортуги. А уж в Лондоне бы…

– На это нет времени, Эдвард! – резко перебила его Эрнеста. – Если хотим остановить их, то нужно действовать с обоих флангов.

Дойли промолчал, однако затем все же примирительно поднял руки:

– Хорошо. Хорошо, мы займемся всем этим после того, как выберемся отсюда. Я сделаю так, как ты хочешь, но только если ты пойдешь со мной.

Мучительное сомнение отразилось на лице девушки; какое-то время она просидела,

– Спаси Джека, – очень тихо проговорила наконец Эрнеста; протянув руку, она кончиками пальцев дотронулась до щеки Эдварда, с каким-то тоскливым сожалением глядя на него. – Если спасешь его, то я уйду с тобой.

***

Все вышло намного проще и страннее, чем он мог предположить: капитан Мэрфи охотно доверил ему самостоятельное проведение вылазки. Хотел выделить и людей в помощь, пока не сообразил, что каждый лишний человек – это дополнительная угроза быть обнаруженными; к тому же, десяток даже лучших бойцов не помог бы прорваться из окружения при таком исходе. Поэтому Эдвард пошел один.

На борту «Бесстрашного» его уже ждала Эрнеста, с ней – трое людей, незнакомых ему. Морено что-то шепнула им, и те сразу же двинулись вперед первыми.

– Педро, Сэнди, Уиллоу и я возьмем на себя охрану и все коридоры, – глухо вымолвила она, положив ладонь на рукоятку тускло поблескивающего ножа. Заметив удивленный взгляд Эдварда, хищно оскалилась: – Мне здесь запрещено носить оружие, как, впрочем, и всем остальным. Но так даже лучше: на выстрел сразу сбежится вся команда, и тогда нам точно конец.

Темные коридоры, переходы и лестницы галеона казались Эдварду бесконечными; ступая по чуть слышно поскрипывающим доскам, он стискивал рукоять обнаженной сабли и то и дело проверял лежавшие во внутреннем кармане напильники, молоток и отмычки, завернутые в тряпицу – не зная точно, что именно придется делать, он предпочел захватить все, что нашел у корабельного плотника.

Эрнеста на очередном повороте перехватила его поперек груди, вжавшись рядом в переборку: впереди послышались голоса, и все пятеро заговорщиков мгновенно затаились в темноте, толкаясь плечами и переводя дыхание. Девушка, с тяжело вздымающейся грудью и сверкающими глазами, повернула к Эдварду странно застывшее лицо и проговорила чуть слышно:

– Если будет выбор… – голос ее сорвался, и она глубоко вздохнула, стараясь овладеть собой, – если будет выбор – спасай Джека, не думай больше ни о чем. Мы справимся, – решительно обведя взглядом остальных, прибавила она и, вынув из–за пояса нож, первой двинулась навстречу часовым.

Тех было семеро – Эдвард, шедший позади, успел услышать удивленный возглас одного из них и сразу затем – мерзкий хлюпающий хруст пронзающей человеческую плоть стали. Лязгнуло оружие, и кто-то громко крикнул по–испански, зовя на помощь – сырые перегородки поглотили его голос; секундой позже нож Морено заставил его замолчать навсегда. Остальные пятеро с обнаженными саблями попятились к стене – Эрнеста, оттолкнув Эдварда в коридор, заканчивающийся дверью, и швырнув ему едва ли не в лицо снятую со второго трупа связку ключей, крикнула отчаянно:

– Беги вперед, освободи Джека! Уведи его отсюда… – договорить она не успела: первый из уцелевших испанцев, осмелев, метнулся наперерез Эдварду, и Эрнеста развернулась, встретив его выпадом. Со свистом скрестились, выбив искры, клинки; Дойли поймал ключи, развернулся с тяжело бьющимся сердцем и бросился к двери. Все его существо восставало против такого расклада – связка оттягивала ладонь, и он не сразу даже смог попасть в скважину: ключ не подошел, и Эдвард с проклятием рванул с кольца другой.

Дверь поддалась с неохотным скрипом; внутри было светло – по–видимому, в перерывах между допросами узника мучили бессонницей – и, захлопнув за собой дверь и заперев ее плохо слушающимися руками, Дойли против воли ощутил подкативший к горлу спазм дурноты.