Карл Марлантес - Маттерхорн [ЛП]

– Ты слышал меня, мудак? – спросил Кэссиди.

– Так точно, сэр, – буркнул Паркер.

– Не слышу тебя, Паркер, – сказал Басс с улыбкой.

– Так точно, сэр! – выпалил Паркер.

– Как ты хочешь, Паркер? – спросил Кэссиди. – Зачесать налево? Как думаете, сержант Басс? А как бы зачесал Сассун?

– Наверное, налево, – сказал Басс. – Нет, сделай дорожку посередине. 'Ирокез' наоборот.

– Я считаю, нам вообще следовало бы оттяпать ему грёбаную башку, – рыкнул Ридлоу.

Кэссиди присел, наклонился вперёд и зашептал Паркеру в ухо: 'Паркер, ты блядский говнюк, и да поможет мне бог, если сделаешь хоть одно неверное движение – отрежу тебе голову и насру в неё. Я не знаю, что за хрень случилась с мудаковатыми офицерами в этой роте, что они убирают говно, которое всё время валят такие мудаки как ты, но будь моя воля, я б уже давно вздёрнул бы твою жопу на первом же, блядь, суку. Не просись на приём по поводу, нахер, стрижки. Просись на приём, когда действительно какой-то косяк. И не смей не подчиняться приказам. А сейчас присядь-ка на краешек этого окопчика и дай постричь свои волосы, как человеку, а не то – помоги мне господи – лично отхерачу тебя и брошу на съедение червям, коим ты и принадлежишь. Ты понял?'

Басс тоже присел и смотрел на него в упор. Паркер оглянулся. Всё отделение выглядывало из окопов. Они все постриглись. Бройер слышал, как Кэссиди пощёлкал машинкой. Он посмотрел на мощные предплечья Басса. Колени его задрожали, возникло страстное желание бежать, куда глаза глядят.

– Я только хотел сказать, что мои волосы не длиннее, чем у некоторых белых, которые их бриолинят. Вот всё, что я хотел сказать.

– Хорошо. Ты сказал это, – промолвил Кэссиди. – А я хочу сказать, что я не желаю видеть подобных тебе говнюков в моём корпусе морской пехоты. Ты не стоишь такого звания. А теперь я досчитаю до трёх, и ты пристроишь свою задницу на краешке этой боевой ячейки. Раз…

Паркер исполнил.

Бройер, по-прежнему стоявший у окопа, глубоко вздохнул. Он оглянулся и увидел, что лейтенант стоит у палатки Басса и, как все, наблюдает, как Кэссиди стрижёт Паркера налысо.

Сменившись с вечернего караула, Бройер отправился к Китайцу во второй взвод. Он в первый раз находился в расположении чужого взвода и был немного поражён мусором, валявшимся вокруг окопов. Проходя мимо какой-то палатки, он услышал громкий ржач, а за ним единодушный взрыв хохота. Из палатки показалась белокурая голова лейтенанта Гудвина. Бройер поспешил мимо, чувствуя себя не в своей тарелке и надеясь избежать стычки. Он подошёл к какому-то братишке, поправил очки на носу и совершил знакомый уже ритуал рукопожатия. Спросил, где зависает Китаец. Брат указал на маленькую палатку, наполовину спрятавшуюся под огромным поваленным деревом примерно в двух футах от пулемётной позиции. Он подошёл и увидел Китайца с двумя братьями, привалившихся к стволу в стороне от палатки. Они ужинали. Их голоса напомнили ему летние ночи в Балтиморе.

Китаец приветствовал его теми же рукопожатиями: 'Эй, брат, рад, что ты пришёл. Познакомься с моими друзьями'.

Один из них протянул Бройеру консервную банку, полную дымящегося кофе. Он принял её и сел, осторожно держась за отогнутую крышку, чтобы не обжечь пальцы. Когда он завёл рассказ о стрижке, его поразила вдруг выплеснувшаяся наружу злость. 'А потом трусливые ублюдки обрили его наголо. Они, нахрен, обрили его налысо. А мы просто стояли и смотрели на этих мудаков'.

Когда Бройер закончил, Китаец вскочил на ноги: 'Скажи Паркеру, чтоб тащил задницу сюда, как только сможет. И не переживай, мы больше не останемся в стороне. У нас есть сила. – Он ударил кулаком по стволу. – У нас есть сила. Очень скоро мы устроим свой трындец'.

Бройер поспешил назад, чувствуя, что его поняли, чувствуя волю Китайца и его мощь.

Китаец присел к стволу и вздохнул. Он поставил греться ещё одну кружку кофе. Двое товарищей, зная, что Китаец говорит только тогда, когда есть что сказать, заговорили друг с другом и, когда пала полная темнота, погасили огонь.

Бройер передал Паркеру слова Китайца, и той же ночью Паркер, сменившись с караула, отправился в расположение второго взвода. Где ползком, где согнувшись, Паркер добрался до посадочной площадки, а оттуда вниз во второй взвод, только чтобы не быть нечаянно застреленным. В темноте весь путь занял у него почти час.

Когда он достиг палатки Китайца, брат, деливший с Китайцем палатку, спал в ней один. Он раздражённо отправил Паркера вниз, к боевой ячейке как раз под ними. Паркер пошёл и, назвав себя, скользнул в двойной окопчик Китайца.

– Тс-с-с! – сказал Китаец, что-то обдумывая и делая вид, будто что-то услышал. Ветер дул им навстречу, вверх по склону, неся запахи мокрой земли и мха. Невидимый кустарник в десяти метрах впереди шептал под поскрипывающими деревьями.

– Ты сказал, что хотел меня видеть, – прошептал, наконец, Паркер.

– Угу, – Китаец по-прежнему что-то обдумывал.

– Меня сегодня поимели. Поимели меня грубо, чувак.

– Ты глупый придурок, заткнись, твою мать, – свирепо прошептал Китаец.

– Эй, что с тобой такое, чувак?

– Что со мной? – прошептал Китаец. – Что за тупожопый цирк ты устроил по поводу грёбаной стрижки?

– Нет, это ты мне скажи, чувак…

– Я говорил, что нужно ждать и рыхлить почву, и тогда у нас будет причина. А теперь каждому брату в роте интересно, какого хрена буду я делать с этой идиотской грёбаной стрижкой. Мне бы следовало оторвать твою сраную башку нахрен. Я теперь получаю от братишек ебуки, и это дерьмо раздул ты.

– Меня, блядь, обрезали прямо перед братьями, а ты говоришь, что это я обосрался? – Паркер втянул губы, он едва сдерживал злость. Китаец это чувствовал, но знал, что сможет удержать Паркера в руках.

– Эй, братишки, остыньте, ладно? – прошептал сосед Китайца по палатке, выглянув наружу через откинутую полу. – Ридлоу в любой момент может проверить линии, уж он-то устроит нашим жопам большой пожар, если вы не прекратите.

Паркер немного остыл, и Китаец переступил с ноги на ногу.

– Послушай, – сказал Китаец, – расистским ублюдкам надо преподать урок, но сделать это надо правильно. Ты слышишь меня? Делать это надо правильно. У нас не будет силы, если не будет мозгов. Слышишь меня? А братишкам на родине нужно оружие – настоящее оружие.

– Я слышу тебя, – мрачно сказал Паркер. – Я сам пришью ублюдка.

– Ты никого не пришьёшь, пока я не скажу.

– Я урою любую грёбаную свинью, какую захочу.

– Слушай меня, Паркер. Ты нам нужен. Ты это знаешь. Ведь так? Ты это знаешь. Ты нужен своим братьям. Но нам не надо, чтоб ты грохал кого-нибудь, если это только не настоящая заваруха. Нам не надо, чтоб ты это делал. Дай мне и Генри решить это дело. Мы всё обмозгуем, как только снова будем на ВБВ.