Виктор Ремизов - Вечная мерзлота

ОТВЕТ: Он сам мне говорил об этом, мы с ним выпивали, и он сказал, что состоит в отношениях с английской и американской разведками с 1924 года.

ВОПРОС: Какие задачи вам ставил?

ОТВЕТ: Я должен был распространять сведения, порочащие партию и правительство. Выяснять удобный момент для взрыва на лесозаводе, ремонтных мастерских в Подтесово и порту Игарка. Еще говорили про убийства партийного руководства Красноярского края.

ВОПРОС: Вы показали, что у Белова были знакомые в охране лесозавода, которые должны были пропустить людей с взрывчаткой?

Антипин забрал протокол, рассматривая Сан Саныча:

– Есть и другие, куда более интересные показания. Сотрудники лесозавода, заместители Макарова… Много. Это все тянет на очень большой срок!

Он все смотрел со значением.

– У вас пока еще есть выбор. Вот ваш протокол. Читайте спокойно, я вернусь через час.

Он положил перед Сан Санычем заполненный протокол допроса и вышел. Вместо него вошел надзиратель и сел у двери.

Сан Саныч стал читать. Перечитывал самые невероятные места. Свои ответы. Это было еще более чудовищно, чем протокол допроса Грача! А. А. Белов, отвечая на вопросы следователя Антипина, пересказывал выдуманные разговоры, в которых уважаемые честные люди выглядели как настоящие враги. Он читал бегло эту полную чушь и даже не запоминал. На последней странице стояло:

Протокол мною прочитан, ответы на вопросы с моих слов записаны верно. И расшифровка подписи: Белов А. А.

Сан Саныч тупо сидел, уткнувшись взглядом в бумагу. Все это невозможно было себе вообразить, а он не только видел этот протокол своими глазами, ему предлагалось его подписать. Пришел Антипин. Довольный чем-то, улыбался.

– Подписали?

Сан Саныч покачал головой.

– У вас нет выбора, гражданин Белов. Или вы снова уважаемый человек и счастливый отец! Или я вам не завидую!

– Я не могу это подписать… – произнес Сан Саныч негромко. – Здесь много выдумано.

Антипин посидел в недовольной задумчивости, положил перед ним карандаш:

– Исправьте, что считаете нужным…

– Это совершенно… здесь все неправда. Не было таких разговоров. Зачем это все?

– Понятно, наши с вами беседы прошли впустую. Вы не верите следствию и вашему следователю, не верите, что у нас есть неопровержимые доказательства широкой антисоветской организации на Енисее. – Антипин встал грозно над столом. – Мы целый год работали, собирали сведения, а вы решили, что лучше нас все знаете? Так?

Сан Саныч напряженно, но неуступчиво молчал.

– Скажите, Александр Александрович, а зачем Советской власти органы госбезопасности?

– Вы об этом меня спрашивали… – Сан Саныч обреченно опустил голову. Он уже не подыскивал слов, он не понимал, что происходит.

– Подписывайте, как есть! Поверьте нам, и обещаю, что через несколько дней будете у своей Николь, – Антипин деловито сел и, макнув ручку в чернильницу, подал Белову.

Сан Саныч смотрел себе под ноги мимо стола. Кто-то, какой-то маленький издерганный человечек подталкивал изнутри: «Подпиши, и все кончится! Подпиши!»

– Я не смогу это подписать, – он почти твердо посмотрел на следователя.

– Ну тогда я подписываю это! Моему терпению тоже есть пределы! – перед Антипиным лежал ордер на арест Николь.

– Зачем она вам? – у Сан Саныча сердце превращалось в кисель. – Судите меня!

– Все в строгом соответствии с законом, гражданин Белов, – Антипин макнул ручку и занес ее над бумагой. – Ваши родственники будут арестованы как члены семьи врага народа…

– Но они не члены моей семьи, мы не расписаны. А меня вы можете расстрелять, я согласен!

Антипин с усмешкой процитировал наизусть:

– «…привлечению к ответственности подлежат члены семей изменников родине, совместно с ними проживавшие или находившиеся на их иждивении к моменту совершения преступления». Нам несложно будет доказать, что Николь была в курсе всех ваших дел. Это десять лет лагеря.

Антипин нагло врал. Он цитировал документ, утративший силу, но это ему было совершенно неважно. Угроза ареста членов семьи действовала безотказно. Он пристально смотрел на Сан Саныча. Тот молчал.

– Понятно, – Антипин макнул ручку еще раз и, склонив голову, расписался. – Вы не хотите помочь следствию, мы не можем помочь вам. Увидитесь с ней на очной ставке.

Он аккуратно промокнул подпись пресс-папье и позвонил. Вошел сержант.

– Выезжайте завтра же и арестуйте! – он подал ордер.

В камере освободились места, Самсонов сдвинулся дальше, и теперь справа от Сан Саныча было пусто, слева же к параше время от времени подходили. Кто по-маленькому, кто зависал надолго. Сан Саныч не передвинулся, сидел мертвый, прислонившись к стене и уткнувшись в колени. Думать ни о чем не мог.

– Переезжай ко мне…

Белов открыл глаза, это был староста. В потертых и треснутых очках. Смотрел спокойно, как будто понимал, что творится в душе Сан Саныча.

– Первый раз в тюрьме? – староста уверенно, но деликатно вытащил из-под Белова подушку, и кивнул идти за собой.

Сан Саныч поднялся.

– Матрас возьми! – напомнил староста.

Они сели рядом.

– Ну, что у тебя?! – Сан Саныч только покачал головой. – Самое плохое расскажи… – настаивал староста, протирая очки. – Меня Михаил зовут, тебя Александр, ты капитан буксира. – Он глянул на лампочку сквозь очки и снова надел на нос. – Что? Родственников грозятся взять?

– Жену, – выдавил из себя Сан Саныч и встретил понимающий взгляд.

– Тише говори… – Михаил склонился к уху Белова. – В камере стукачи.

Сан Саныч заговорил полушепотом, иногда одними губами и глазами, и рассказал все.

– Ничего особенного, парень, – Михаил покосился на блатных, которые разорались между собой. – Бьют, правда, не всех, это тебе повезло… Жену могут взять, а могут и не тронуть, ты верь им поменьше. И уж точно забудь, что они тебя отпустят. Просто так отсюда не выходят. Про то, что многих уже арестовали, опять же могут врать, надо проверить, нет ли в тюрьме кого из флотских.

– Вы можете узнать?

– Третий раз здесь… – Михаил вставил половинку сигареты в самодельный мундштук.

– А за что?

– А тебя за что? – Михаил закурил.

Сан Саныч нахмурился недовольно, он только что все рассказал.

– Тут полкамеры таких, как ты. Вон директор завода с Дальнего Востока. Вся грудь в орденах. Обвиняют, что передал в Америку ценные сведения по оборудованию. А оборудование это было получено из Америки. Он сначала над ними смеялся, дураками и врагами обзывал, теперь уже не смеется – меньше двадцати ему не дадут. А тот парнишка, что к блатарям клеится, тот за дело – прямо как у Чехова, гайки с путей воровал и к неводу привязывал. А это сегодня тоже пятьдесят восьмая, пункт девять. Диверсант!