Юрий Швец - Меч Перуна. Том 6

Король резко зашагал вокруг Роланда… обошёл его… встал перед ним, вперяясь в него негодующим, полным ярости, взглядом… и прошипел голосом полным яда, гнева и угрозы:

– И ты смеешь озвучивать христианскому королю… эти наветы древних еретиков?! Мне?! Мне, тому… кому сам Господь дал в руки ветви власти над народами и племенами, вместе с христианскими истинами Евангелия?! Да ты сумасшедший?! Я тебя… уничтожу… как уничтожил ту самую фаворитку…

Король осёкся на последнем, высказанном им… поняв, что своими чувствами и вырвавшимися словами выдал, то, что не хотел говорить и открывать.

Роланд, вдруг почувствовал ослабления своего внутреннего напряжения, вызванного разговором с Людовигом – он ощутил необыкновенную лёгкость своего состояния, какое часто наступало у него перед выступлением на турнирах и когда он своим взглядом, оценивал силу своего будущего соперника. Он, вздохнув полной грудью опьяняющие благовония королевского шатрового пространства, отреагировал:

– Ах вот как! Вот как переживает «позор» христианский король! Он умиляется… убийствами! Убийствами даже его бывших возлюбленных! Теперь, мне не удивительно – почему на меня было столько покушений в этом «походе» к Ретре! Оказывается, этих убийц подослал сам кесарь, ставленник Господня! Я коннетабль Ордена Креста, Ваше Величества! Я убиваю врагов в битвах! Убиваю прямо и открыто! И все эти «подосланные» пали… Все! Правда добавлю, что не все пали… от моей руки! Мне помогли в этом… некие силы! Скажу больше – Я не просил их об этом… но всё же получил эту помощь! Получил. Господне рядом со мной, кесарь! Он защитил меня! И если так, то кто из нас более грешен?! Но… мне кажется, Вашему Величеству нужно долго замаливать те поступки, в коих он мне сегодня признался! Где ваш… аббат Просетус? Тоже убит?! Мне кажется, весь этот лагерь пропах зловониями интриг и убийств! Шлейф их… тянется очень далеко и во времени… и в пространстве. Я вижу, что Крест, которым увенчан и ваш трон, Кесарь, и мой плащ – не спасает его носителей ни от покушений, ни от искушений!

Его Величество Людовиг 2 Немецкий сморщился, и его лицо стало похоже на высушенный грецкий орех… Король явно изпытал муки… меж несколькими решениями, кои должны были подвести итог этой встрече… Король, в находясь метаниях ума, взглянул на графа Дьюфера и тот, расценил этот взгляд, как прямой призыв к действию – его рука потянулась к рыцарскому кинжалу, висевшему на его боку, под накидкой плаща. Но король, поняв начало этого движения, вдруг, резко остановил его словами:

– Граф Дьюфер… оставьте нас! Оставьте… нам надо поговорить с глазу на глаз, с бароном Мериндорфом. Мы… немного погорячились… оба!.. Так бывает… и со мной и… с молодым бароном Мериндорфом. И… нам надо поговорить сейчас наедине. Проследите, граф, чтобы никто не мог слышать нас! Никто, граф! И вы граф, не должны слышать наш разговор! Вы поняли меня?! Я дам сигнал… если «что».

Последнею фразу, король Людовиг произнёс с многозначительным таинственным наполнением её содержания. И… сама тирада фраз, коя резко остановила графа от его начатого действа…, заставила отшагнуть того на пару шагов от Роланда, с ответной, подданнической словарной реакцией:

– Я выполню всё, мой Король! Всё, как вы и сказали!

Граф *изчез за занавесями благоухающими благовониями пространства.

Людовиг повернулся к Роланду… и тот заметил, что лицо короля несколько изменилось – на нём уже не было и следа от ярости, и яда, совсем недавно так *изКАзивших его королевские черты.

– По твоим словам… Роланд, все дети, кои сейчас рождаются в Саксонии, Бремене, Магдебурге и далее, везде в западных землях Венеи, не имеют отцовства? Ведь мои вассалы, бароны, графы, маркграфы, герцоги… имеют право первой ночи… перед женитьбой любой селянки! И только потом… к ней подпускают мужа! Ты утверждаешь, что эти самые селяне-мужья не имеют своих детей?

– За редким *изключением, Ваше Величество! За редким… Мой отец тоже пользовался таким правом… я вырос среди разгула пьяных пирушек, охот, соитий… и разврата!.. Но… всё, что творится сейчас у нас в землях – через несколько столетий и даже тысячелетие, аукнется нам… страшными последствиями! Разврат охватит наши земли настолько, насколько он охватил уже сейчас Ватикан! Будут болезни, передаваемые кровью, и генетикой… Остов семьи, где муж глава семейства… будет разрушен. Мужчине будет не нужна женчина, а женчине мужчина. Это будет общество животных, В ЛЮДСКИХ, ПОКА, ОДЕЖДАХ! Кровь баронов, графов и герцегов разбавит все рода готов, фризов, вестфальцев, лотарингов, ломбардов и т. д. Бесплодие женчин – будет частым пороком. Венея станет приниЖЕНной европой, лишённой чина… и будет разбавляться кровью азиатов и африканцев. Пена соитий… уничтожит эту землю. Только язычники будут поддерживать семя белого народа. Так будет, Ваше Величество! И это Грядущее… закладываем мы сами! Сейчас.

Роланд замолчал.

Король Людовиг помолчал также, прежде чем продолжить беседу. Он покачал головой, заметив:

– Я даже… не буду спрашивать, откуда у тебя… такие знания?! Я знаю… папа Григорий мог допустить тебя в библиотеки Ватиканка. Ладно, – король решил сменить тему разговора, придав своему голосу… тембр в коем стал улавливаем некий *изпуг в той теме, кою он затронул сейчас.

– Так значит… ты убил всех. – Произнёс Людовик поникшим голосом, полным досады и некоего немощного разочарования. – Я не буду спрашивать тебя… как тебе это удалось. Хотя… ты упомянул о некой помощи. Проведение… Проведение сохранило тебя. Господне проведение… я слышал о таком. Слышал. Я… получается… пошёл против его воли. И смерть Просетуса… тоже в этой КАнве. Вот оно что! – Король Людовиг упал на колени… у Креста и иконы на стене… и стал крестится…

– О, Господи, прости грешного кесаря! Прости слепого, коего повёл лукавый ДиаВол! Отныне… даю слово, Господу своему, что буду… дальновиднее… и терпимее. Только так… поборю те искушения, кои гложут меня! Прости, Господи! Прости!..

Король, крестился и кланялся, качая головой и выдавая свою набожность. Потом, медленно встал, перекрестился ещё раз… и двинулся к столу, на коем лежала грубо начерченная карта земель Полабья. Подойдя к нему… он сел на высокий, украшенный золотом стул, который стоял в его самом конце… Немного посидев в молчании и раздумье… он пригласил к столу и своего «посетителя»:

– Присаживайся, барон. Не бойся. Да, мы с тобой несколько… открыли те самые чувства, кои питаем к друг другу… Но… ты по-прежнему барон, а я король. Этого никто не может у нас отнять. Садись, напротив меня…

Роланд, пройдя к столу, сел за него, придвинув к столу неширокую скамью. Сел он, как и сказал король, напротив Людовига… который продолжал говорить: