Элена Томсетт - Литвинка. Книга 1

– Какова была цель этого похода, дитя?

Мария-Дзинтарс пожала узкими плечиками и промолчала.

– В степь за добычей он ходил, – не выдержал Ольгерд, приходя на помощь сестренке.

– Грабить ходил, то есть, – уточнил Кейстут. – Ну, а половцы, не будь дураками, ему и брату его Всеволоду наваляли.

Отец Симеон поднял брови.

– Ну, то есть, в плен его взяли половцы, – тут же поправился Кейстут, посмотрев на княгиню Ольгу Всеволодовну, которая с укором покачала головой.

– В чем был смысл плача по земле русской в Слове о Полку Игореве? – проигнорировав нелицеприятную характеристику похода Игоря, спросил отец Симеон, обращаясь к Марии.

– Призвать других русских князей придти на помощь Игорю, – сказала Мария, искоса посмотрев на брата Кейстута, словно ожидая его следующего замечания.

Княгиня Ольга Всеволодовна тоже посмотрела на Кейстута, предупреждающе нахмурив брови. В ответ на ее взгляд Кейстут прижал палец к губам, а потом приложил руку к сердцу, словно заверяя ее, что больше не скажет ни слова.

– Но никто из русских князей не пришел на помощь Игорю, – медленно и торжественно произнес отец Симеон. – Почему?

– Заняты были, – предположил Кейстут, посмотрев невинным взглядом на Ольгу Всеволодовну.

– Не захотели, – высказался в свою очередь Ольгерд.

– Это не ответ на мой вопрос! – строго сказал отец Симеон.

– Игорь с братом, они в степь половецкую, вообщем, грабить пошли, – Кейстут взглянул на княгиню и развел руками, словно призывая ее в свидетели, что он не хотел говорить, но его заставили. – Естественно, другим князьям, в том числе великому князю это не понравилось. Награбили много, в степи остановились, выпили, как полагается. Хорошо выпили, так, что охраны практически не было. Ну, и потеряли всю добычу, да еще Игорь в плен попал, за него, небось, половцы выкуп большой запросили.

– И к кому они за выкупом пошли? – с таким же серьезным выражением на лице подхватил Ольгерд. – Естественно, к князю Ярославу Осмомыслу, папе княгини его, Ефросиньи, той, что на стене плакала. А ему это надо? У него своих дел полно, как и у великого князя.

– Словом, русские князья, они решили, что за дело, мол, Игоря побили, а мы не только помогать не будем, но еще и сами на орехи добавим, – заключил Кейстут. – Тем более, они знали, что погибших не воскресить, а Игорь и без их помощи вывернется. Он из этих, как там их, князей-Гориславичей, а у них полно родни по бракам среди половецких ханов. Вот Гзак и Кончак, вожди местные, отобрали у него награбленное добро и дали ему уйти подобру-поздорову. То есть, не стали преследовать. Зачем? Они прекрасно знали, где его найти, если понадобится.

Три пары детских глаз выжидательно уставились в лицо отца Симеона. Смоленский священник крякнул, посмотрел на княгиню Ольгу Всеволодовну, которая с трудом сдерживала смех, и, сохраняя лицо, перевел разговор в другое русло.

– Ты упомянул плач Ярославны, отрок. Какая божественная идея была заложена автором в этом отрывке?

– Божественная? – с недоумением переспросил Ольгерд.

– Не было в этом плаче Ярославны ничего божественного! – решительно вмешался Кейстут. – Она же ко всем силам природы взывала, чтобы спасли ее князя, к ветру, к Днепру, к солнцу. Это был плач княгини-язычницы.

– Возможно, автор Слова хотел разжалобить русских князей слезами молодой женщины, – дипломатично добавил Ольгерд, пытаясь сгладить резкость ответа брата. – У всех у них ведь были жены и дочери.

– Очень хорошо, – закивал отец Симеон в ответ на слова Ольгерда, совершенно проигнорировав выступление Кейстута.

Положив ладошки на стол по разным краям книги, Мария-Дзинтарс с интересом слушала этот разговор, по-детски крутя головой, переводя взгляд с одного собеседника на другого.

– А еще там великому князю сон приснился, – решив внести свою лепту, сказала она.

– Ага, и он толкователя снов позвал, жреца, надо полагать, – подхватил Кейстут.

– Волхва, – поправил его Ольгерд.

– Какая разница! – отмахнулся Кейстут. – Главное, не попа, ведь, правда? Поп бы такого не потерпел, всех этих бесовских игрищ. Я же говорил вам, сплошное язычество! И сам автор Слова, он там мыслию по древу растекается, а не к христианскому богу взывает.

– Причем тут христианский бог? – подавив смешок, спросил Ольгерд. – Он там не мыслию по древу растекается, умник ты наш языческий, а рассказ его бежит так складно и легко, как мысь – белка, то есть, по деревьям бегает.

– Ладно, так и быть, прощу тебе эту белку, хотя для меня так она больше на мышь похожа, – сказал, обращаясь к брату, раздосадованный его замечанием Кейстут. – А про деву-Обиду что скажешь? Которая расплескала лебедиными крылами?

– А бог его знает! – пожал плечами старший княжич. – В чужую голову не залезешь. Откуда я знаю, что он имел в виду?

– Это, наверное, царевна-лебедь была, – закричала маленькая Мария-Дзинтарс, всплескивая руками. – Или Ярославна прилетела, чтобы мужу помочь, вот!

– Ну-ну, хотела, значит, обернуться кукушкой, а превратилась в лебедя, – проворчал Кейстут. – Очень даже по-женски.

– Все, мальчики-девочки, замолчали все! – строго прикрикнула на разгалдевшихся детей княгиня Ольга Всеволодовна, призывая их к порядку. – Мы видим, что поэму вы читали, идею поняли. Когда подрастете, сумеете оценить и особенности образного мышления автора и его поэтические сравнения, основанные на народном эпосе.

– Это на сказках, что ли? – уточнил Кейстут.

– Ну да, а что такого? – пожал плечами Ольгерд.

– Да ничего. Сказки сказками, типа Див там какой-то ухает с дерева, как филин, и князь Всеслав-Чародей Полоцкий волком по земле русской скачет, но вот то, что князья русские названы внуками Даждьбога, это уже язычество.

– Сказки – тоже язычество! – строго остановил новый виток упоминания о язычестве автора Слова отец Симеон. – Но раз уж речь зашла о русских князьях, то перечислите мне тех, о ком упоминает автор Слова, призывая их помочь князю Игорю.

– Ярослав Осмомысл, князь Галицкий, – выпалила Мария-Дзинтарс.

– Умница, княжна, – похвалил отец Симеон. – Могущественный князь Ярослав Владимирович Осмомысл, сын Владимира Володаревича, князя Галича, и Софии, дочери венгерского короля Кальмана Книжника.

– Тот, который со своими железными полками стоял на южных рубежах Руси, претендовал на Киев и боролся со степняками, – подсказал Ольгерд.

Отец Симеон благожелательно посмотрел на него.

– Очень хорошо, отрок. Кто еще?

– Великий князь Всеволод, по прозвищу Большое Гнездо, сын Юрия Долгорукого, – сказал Ольгерд, – войско которого могло веслами расплескать Волгу, а Дон вычерпать шеломами. Еще – Ярослав Черниговский, который со своими союзниками-степняками одними «кликами» побеждал вражеские войска.