Элина Файзуллина - Дагмара

На мой вопрос, зачем он пообещал то, что заведомо невозможно, мужчина ответил, что не смог отказать бедолаге в его, возможно, последней просьбе.

– Не будет ли вас отныне мучать совесть за то, что солгали ему?

– Будет, до конца дней. Но как я мог иначе? Дагмара, неужели вы смогли бы отказать Никсе?

Я задумалась, представила какой груз тяготел над ним в тот момент и, вздохнув, ответила:

– Полагаю, нет, вы правильно сделали, что предпочли осчастливить его напоследок.

Следующий день не сулил ничего хорошего, его по праву можно назвать одним из худших в моей жизни. День, который не сотрется из памяти никогда. Слишком ошеломительными для юной души оказались события, последовавшие после наступления полудня. У Николая стремительно стала развиваться апоплексия, затем случилась амнезия, он перестал узнавать присутствующих. Все это сопровождалось невыносимой болью в спине, от которой несчастный всем телом вжимался в кровать. Я находилась в полной растерянности, ничего подобного мне не приходилось видеть никогда до этого. Исступленная, я стояла как прикрученная к стене, не в силах ничего сделать, взгляд панически блуждал по палате. Только Александру хватало духа сохранять стойкость, он уселся на колени рядом с кроватью умирающего и, взяв его за руку, спокойно поглаживал, его глаза становились влажными, а лицо багровело, но он продолжал хранить безмятежность. В воздухе висело напряжение, все до одного понимали, что пациент доживает последние минуты своей короткой жизни. Апофеоз действа наступил через два часа: Николай погрузился в предсмертную агонию, едва слышимо произнес: «Стоп, машина» и угас.

Все, о чем я мечтала, развалилось как карточный домик. Казалось, что и моя жизнь вот-вот оборвется от горя. Александр зажмурил глаза и теперь дал волю своим чувствам, бешено заскулил и выскочил прочь из палаты. Медики накрыли тело белой простыней и стали заполнять протокол о смерти пациента. Придя в себя, я направилась вслед за Александром. Он стоял на маленьком балкончике второго этажа, облокотившись о перила и закрыв лицо руками. Я позволила себе осторожно приобнять его сзади, на что он ответил мне взаимностью, развернувшись и крепко прижав к себе.

– Такого не должно было быть… Он не мог умереть сейчас, он ещё слишком молод.

Не проронив ни слова, я зарылась в его теплые объятия и почувствовала облегчение, на мгновение забыв о своей подавленности. Внутренне опустошенные, потерянные, мы стояли так несколько минут, молча, слыша лишь биения сердец друг друга и слушая тяжелое дыхание. Укрытая под его большими руками, я ощутила себя спрятанной от любых невзгод, в абсолютной безопасности.

Спустя несколько дней к нашей безутешной компании присоединились родители Николая и Александра. Едва императрица переступила порог комнаты прощания, глаза ее наполнились безумием, и при виде бездыханного тела сына она истошно закричала:

– Сынок! Сыночек дорогой! Господи, за что Он забрал тебя!

Отцу семейства первое время удавалось сохранять спокойствие, но вскоре и он, находясь под влиянием страданий жены, сполна предался скорби. Императрица изливала свою боль громкими словами отчаяния, она вцепилась в гроб обеими руками, склонилась над телом и без устали рыдала так, что саван на покойнике промок. Ее супруг безмолвствовал, его печальные глаза все время были опущены вниз, он сильно побледнел и в какой-то момент стал выглядеть так же безжизненно, как его мертвый сын. Александр, обеспокоенный этим, подозвал врача, который увел императора в смотровую палату. У нас с Александром больше не осталось сил плакать, одно лишь чувство опустошенности и скорби.

– Не могу смотреть на страдания матери, – взволнованно прошептал молодой человек.

– Ей сейчас не помочь ничем, она должна выплакаться, тогда ей станет немного легче.

– Вы правы, Дагмара.

Успокоиться женщина смогла только к ночи, когда медики уговорили ее принять снотворное. Большой проблемой для семьи оказалось отвести ее от тела безвременно ушедшего, она не желала покидать свое место подле гроба. Мужу пришлось взвалить бедняжку на руки и уносить из комнаты, несмотря на сопротивление.

Через несколько дней всеми было решено покинуть это злосчастное место, больше ничего здесь не держало нас, и мы стали разъезжаться. Уже на перроне при прощании Александр приобнял меня и высказал слова благодарности за проявленное в тяжелый период мужество.

– Даст Бог, свидимся еще когда-нибудь. Не хочется расставаться, я очень привык к вашему обществу за это короткое время, мне будет не хватать наших задушевных бесед.

– Искренне желаю вам счастья, великий князь. Если найдете время, напишите мне, я буду рада получить от вас письмо.

– До свидания, милая Дагмара!

Когда поезд тронулся, у нас была еще минута на прощание взглядами, я до последнего всматривалась в его силуэт, пытаясь запечатлеть его в памяти, потому что была уверена – больше никогда не увижу его. Самое время было признаться себе в том, что я полюбила этого мужчину, с которым ничего теперь меня связывать не могло. Всю дорогу мой разум пытался переварить эпизоды прошедших дней. События происходили настолько стремительно, что у меня даже не было времени разобраться в своих чувствах. Теперь я могла думать, мысли перестали блуждать в поисках ответов, все стало предельно ясно, но что с того? Душа исполосована. Я в один миг потеряла любимого, затем чувства вновь всколыхнулись, сердце впустило новую любовь, но и она тут же ускользнула от меня. У меня не осталось даже фотографии Александра на память.

Копенгаген,1866 год

После событий, пережитых в Ницце, прошло немногим меньше года. Боль разлуки с человеком, столь полюбившимся и ставшим совсем близким, не утихала до сих пор, но ни с кем из членов семьи я так и не решилась поделиться своими чувствами, опасаясь оказаться неправильно понятой. Единственным источником радости для меня стало времяпрепровождение в обществе Александры, которая посчитала своим сестринским долгом помочь мне выкарабкаться из душевной ямы, в которую я провалилась, однако и она ошибалась в причинах моей меланхолии. В ее глазах читалось неподдельное сочувствие моему горю. Легкой отдушиной для меня стало рождение сестрой второго сына. Роды проходили тяжело, мы все всерьез опасались за жизнь роженицы. Долгие часы, пока Александра безуспешно пыталась вытужить ребенка, я молилась Господу, чтобы он не отнял у меня и ее. Наконец, когда малыш появился на свет, все находившиеся рядом женщины залились слезами счастья от благополучного исхода. Первым делом Александра попросила направить в Букингемский дворец известие о ее родоразрешении. Она уже очень скучала по своему супругу, поэтому было принято решение, что они с новорожденным отбудут в Лондон в крайнем случае через два месяца.