Элина Файзуллина - Дагмара

– Как жаль, у меня были большие планы на сегодняшний день, хотела показать вам невероятно красивое место в пригороде, – расстроенно сказала я.

– Не печальтесь, Минни, мы найдем, чем скрасить вечер, скучно нам точно не будет, – подбодрил великий князь. – Желаете взглянуть на наш семейный альбом? Во все путешествия я беру его с собой, чтобы тоска по родным не слишком терзала.

– С большой радостью.

Мы удобно устроились в креслах-качалках у уютного камина. Внушительного размера фотографический альбом Романовых, обитый бархатом, расположился на наших коленях. Молодой человек стал бережно разворачивать страницу за страницей, показывая каждого члена своей большой семьи, сопровождая это кратким рассказом о каждом из них.

– Вот это мое любимое семейное фото, здесь Мама́ позирует строго, но еще за секунду до щелчка фотографического аппарата она смеялась над шуткой Никсы. Папа́ получился непохожим на себя, каким-то смешным, – отметил он с широкой улыбкой, – а это последнее фото дорогого Никсы перед отправкой в путешествие. Снимок делали специально для того, чтобы газетчики могли разместить его со статьей о предстоящей поездке, – едва договорив, Александр тут же горько заплакал.

– Я невероятно скучаю по нему, часто вижу его во сне, и знаете, в моих сновидениях он всегда веселый, энергичный, много смеется и шутит, – с тяжестью на сердце призналась я и тоже не смогла сдержать слез.

– Именно таким он и был, наш милый Никса, в нем бурлила жизнь. Няня постоянно ругала его и давала подзатыльники в детстве за то, что он смешил остальных детей на церковных службах.

– Мне нравилась в нем непринужденность, с ним было легко с самых первых минут нашего знакомства.

– Знаете, Дагмара, то, что в ваших снах он такой жизнерадостный, говорит лишь о том, что там, на небесах, ему хорошо. Я все время ощущаю его присутствие, и это вселяет в меня уверенность.

Еще некоторое время мы провели в воспоминаниях о нашем добром брате и женихе, а после, оправившись от печали и выплакавшись, продолжили просматривать альбом. Неожиданно среди прочих показалось изображение знакомой дамы, некогда вызвавшей во мне бурю эмоций. То была возлюбленная Александра Александровича. Когда он понял, что я остановила взгляд именно на этой фотокарточке, молниеносно вынул ее из альбома, скомкал и бросил в камин. Так же быстро огонь уничтожил ее, не оставив даже пепла.

– Забыл, что здесь был этот снимок, давно не приходилось альбом открывать, – смутился собеседник, опустив глаза.

– Зачем же вы его сожгли?

– Более оно мне не надобно. Наши отношения закончились сразу же после моего возвращения в Россию с похорон брата.

Моя попытка выразить искреннее сожаление в связи с расставанием пары оказалась неубедительной, даже откровенно фальшивой, и, конечно, великий князь, не будучи дураком, подметил это и, верно, сделал выводы. Теперь уже мне пришлось краснеть.

– Не хотите прогуляться? – вдруг спросил он, чем разрядил возникшую в воздухе напряженность.

– Погода сегодня неважная, совсем унылая.

– А мы приоденемся. Пойдемте же, я не могу провести весь день в помещении, люблю дышать свежим воздухом. Во времена военной службы я, бывало, сутками находился на улице.

Я не стала более противиться, однако далеко уйти нам все же не удалось: начался ливень. Промокшие насквозь, мы добежали до бельведера, являвшим собой ближайшее к нам укрытие.

У меня перехватило дыхание, потому что мы бежали, и я стала задыхаться от того, что перетянутый на талии корсет не позволял мне глубоко вдохнуть. Вдобавок я задрожала от холода и съежилась как сушеный листик. Великий князь крепко обнял меня и стал интенсивно растирать крупными ладонями мои оцепеневшие плечи и спину. «Сейчас, сейчас, вы согреетесь», – повторял он до тех пор, пока я действительно не перестала мерзнуть. Конечно, мне хотелось подольше испытывать это блаженство, поэтому я не признавалась в том, что уже согрелась, но он понял это по тому, что мое скованное тело расслабилось. Дыхание вскоре тоже восстановилось. Он отпустил меня, но продолжал стоять очень близко, долго всматриваясь мне в глаза. Противный ветер усиленно хлестал мое лицо и глаза так, что я непрестанно моргала и щурилась, зато моего визави, кажется, «прелести» погоды вовсе не трогали, он был совершенно не чувствителен к ураганным порывам и холоду, но лицо у него все равно не выражало спокойствия.

– Дагмара, могли бы вы полюбить еще кого-то, кроме Николая? – выпалил он внезапно.

– Никого, кроме его брата, – уверенно ответила я.

– Вы окажете мне честь стать моей женой?

– Да, да, да, конечно, да, дорогой Александр Александрович.

Великий князь прильнул к моим губам со всей страстностью, на какую был способен. Я, ждавшая этого момента слишком долго, ответила ему не менее жарким поцелуем, вцепилась обеими руками в его пиджак и притянула еще ближе к себе. Чувства захлестнули нас обоих, мы были счастливы, расслаблены, и улыбались во все зубы в те моменты, когда отрывали губы друг от друга, чтобы, открыв глаза, можно было еще раз убедиться в реальности происходящего.

– Я люблю вас, – прошептал мужчина.

– Не верю, что это наяву.

– Все правда, моя милая. Вы счастливы?

– Бесконечно! Я хочу знать, когда вы поняли, что влюблены?

– Прибыв в Россию, я вдруг почувствовал, что мне чрезвычайно не хватает вашего общества, я стал скучать, не мог ни о ком другом более думать. Я придумал выждать год, чтобы проверить, насколько мои чувства сильны. Подумалось, если спустя год я стану думать о вас меньше, значит вскоре и вовсе перестану, но ваш образ не только не стерся со временем из памяти, а стал навязчивее, я уже не представлял, как еще вынести ваше отсутствие. Затем состоялся серьезный разговор с родителями, они высказали одобрение моему намерению сделать вас своей невестой. Не теряя ни дня, я устремился к вам, любимая Минни. Увидев вас впервые после долгой разлуки, я окончательно утвердился в своих чувствах, и мое желание жениться на вас стало еще сильнее.

Молодой человек нежно водил пальцем по очертаниям моего лица, не переставая смотреть на меня глазами, полными восторга. Мы целовались еще очень долго, не боясь, что нас заметят из окон дворца, потому как сначала стеной лил дождь, а сразу после в воздухе повисла туманная дымка. Мы вернулись в дом только к вечеру, когда голод начал сковывать желудки, ведь наше свидание продлилось порядка трех часов, не считая времени, проведенного у камина.

– Как вы считаете, поймут ли нас в столь неординарной ситуации?

– Полагаю, первое время пересуды неизбежны. Но разве есть вам или мне до этого дело?

– Мне все равно.

– Я верю, что Никса помог нам в этом деле, и теперь он, наверное, молится за наше счастье.