Денис Игумнов - СкинАрмия

«Значит, где-то есть люди, которым не безразлично происходящее со страной и на прямую их не касающееся. Я всегда думал, что скинхеды не организованная и во многом деструктивная сила. Да и в последнее время их почти не стало. Это в девяностые годы их было пруд пруди. Ан нет, я видно ошибался». – Глеб не знал, что, начиная с 2017 года, движение переживало ренессанс. Неожиданное возрождение. Не зная этого необъяснимого с точки зрения логики истории простого факта, он продолжал рассуждать дальше – «Наверное, большинство из них рассосалось по партийным норам и перестало смущать обывателя своим характерным, вызывающим видом или просто переоделись в цивильное. Всё, что я знаю о них, не очень-то вписывается в тезисы борьбы с вселенским злом. Да, они мочат тех из приезжих, кто не уважает наши обычаи и законы; не любят власть, особенно нервирует их полиция; придерживаются различных взглядов от красных, до нацистских и расистских; в дискуссии не вступают, а предпочитают сразу бить в морду. Не очень аппетитно, зато по-мужски, брутально.

Но в партии, помимо бритоголовых, участие в собрание принимала и другая весьма разношёрстная публика. Что их объединяет? Идеи? Навряд ли, слишком они разные. Личность вождя? Возможно. Такой человек может зажечь огонь желания борьбы в любом и побудить к противостоянию системе. Но как же меня всё-таки вштырило! Мистика! Обязательно пойду на следующее собрание, обязательно. Звонка моего будущего незнакомого и от этого ещё более таинственного руководителя, так называемого десятника, ждать не буду». – Одновременно с мыслями о партии на Глеба навалилось забытьё. Плоские картинки видений обрели объём, ожили и завертелись в хороводе выдуманных мозгом на основании впечатлений заканчивающегося дня образов.

Во вторник в институте Глеб был молчаливее обычного. Верный оруженосец Никита, вечно болтающий без умолку, и то заметил, что его товарищ угрюмее обычного. Они стояли возле аудитории, ждали начала лекции. Никита, как всегда, хомячил что-то мучное и в перерыве между откусыванием и бессмысленным бормотанием спросил:

– Ты чего такой смурый сегодня?

– Спал плохо.

– …Не похоже, у тебя вид цветущий. Ты что, проказник, посмел влюбиться?

– Да. В самую точку попал, – огрызнулся Глеб, ему сейчас не хотелось поддерживать пустые разговоры, и он хотел таким ответом разом обрубить все возможные расспросы, но просчитался. Раззадоренный таким откровенным признанием Никита вскричал: – «Ага, я так и знал!», – и снова затараторил:

– А как же твоя разлюбезная Оксана? Любовь на веки и навсегда.

– Какая любовь на веки? Что ты мелешь, я такого никогда не говорил.

– Не говорил, правда. Но ведь думал же. Признавайся, что я прав.

– Хватить молоть чушь. Никита, ты на себя посмотри. Разве только слюна с клыков не капает. Тебе чего, заняться не чем?

– Не скажи. Мой друг влюбился, а я это мимо ушей должен пропустить. Хоть намекни кто она?

– Звезда.

– Постой, какая звезда? Шутишь. А если серьёзно?

– Тебе никогда не говорили, что задавать столько вопросов подряд – неприлично?

– Нет. Как её хоть зовут? Я её знаю? Она из нашего института?

– Ты неисправим. Зовут её Елена Темникова. Понял, а теперь отвали, задрал.

– В смысле, певица из группы «Серебро».

– Да.

– А где ты с ней познакомился?

– В клубе одном. Ты о таком, поди, и не знаешь, – добавил Глеб на опережение, заранее ожидая следующий вопрос о названии клуба.

– Трындишь ты! Нечего меня разводить!

– Конечно. Нечего мне на уши наседать. Дай спокойно подумать.

– Думай, кто тебе мешает? – надувшись, обиженно произнёс Никита.

Пришёл преподаватель и студенты пошли за ним на лекцию. А Никита почти до конца учебного дня не разговаривал с Глебом, лишь на последней паре – семинаре, вновь обнаружил исключительную разговорчивость и охоту к общению.

Глеб всё то время, пока шли занятия, пока он ехал в метро, шёл от остановки домой, – думал о партии. Чтобы хоть как-то разгрузиться, он уже на подходе к своему подъезду достал мобильник и набрал Оксане. Он забыл, что она на него тоже дулась и позвонил первым, хотя раньше никогда этого не делал, и в других обстоятельствах дожидался бы её звонка сам. Услышав, что она взяла трубку, он сказал:

– Здравствуй.

– Привет, – вовсе не приветливо прозвучало в ответ.

– Оксана, пойдём в кино сходим, развеемся. Ты согласна?

– Нет, я на тебя обиделась.

Наступила пауза, в течение которой он вспомнил, как они расстались. Отступать было как-то неудобно, и он продолжил свой натиск.

– Вот там и помиримся. Пойдём, мне есть что интересненькое тебе рассказать, – выпалил он, не думая и не имея в виду похода в партию, который на самом деле он ни с кем не собирался обсуждать.

– Не знаю, Глебчик, не знаю, – растягивая слова, проговорила Оксана. Когда она злилась или была готова на поглумиться, всегда называла его «Глебчик».

Глеб, после её слов, так себе и представил, как она хитро прищуривает глаза и накручивает на палец прядь волос. Он замер, перестал уговаривать, а начал ждать, а чтобы не дёргаться – стал слушать, как бьётся сердце. Самец оказался прав, через минуту хитрая самка соизволила дать ему прощение, озвучив его вопросом:

– Что за фильм? Только учти – на ужасы твои, я не пойду.

– А что ещё стоит потраченных двух часов нашей юности? – С весёлым недоумением спросил Глеб, но, чтобы не перегибать палку, торопливо добавил: – Блокбастер. Последняя часть «Людей Х».

– Хм-м. Пойдёт, под мороженное, воздушную кукурузу и пиво.

Пошёл явный отжим. Спохватившись, что так просто открыла перед врагом свои ворота, крепость, хоть и с запозданием, пыталась содрать с захватчика выкуп. Глеб, не стал спорить, буркнул нечто неразборчивое, назначив время свидания на половину восьмого, а место рядом со входом в кинотеатр «Жемчужина». Глеб там ни разу сам не был и его, в какой-то степени, интересовало это заведение. Раньше он только проезжал мимо него на автобусе, когда ехал от метро в свой микрорайон, теперь же он имел шанс рассмотреть это «чудо» современной инженерной мысли. Кинотеатр открылся совсем недавно – новенький, с пылу с жару, винтажное архитектурное блюдо для современной публики.

Здание кинотеатра смотрелось как готовый к старту гигантский кальмар. Заострённая передняя часть, в середине которой, по обе стороны туловища здания, зияли два масштабных окна-глаза. Сам продолговатый корпус кинотеатра шёл под наклоном в сорок пять градусов, чуть ниже располагались ступени, ведущие к портику и входу, сделанному как будто из наполовину раскрытых раковин моллюска. Задняя же часть кинотеатра, его главная часть, где прятались семь кинозалов, своей архитектурной сумбурностью, многочисленными переплетениями каменных удлинённых труб, создавала впечатление клубка напряжённых щупалец кальмара, собранных в узел перед броском за добычей.