Dionigi Cristian Lentini - Человек, Соблазнивший Джоконду

Ситуация становилась всё более драматичной и щекотливой. В несколько мгновений тревога и замешательство, изобразившиеся первоначально на лице Лоренцо Великолепного, уступили место выражению паники и чувства полного бессилия. Несмотря на безумное желание обратиться за помощью к любому из тех, кто в тот момент находился в доме, он прекрасно осознавал, что дать огласку тому, что двое молодых людей обнаружены в его саду в подобном состоянии, означало не только спровоцировать огромный скандал: для самого Лоренцо и для его семьи это было чревато утратой важной политической поддержки Марко Веспуччи, чей голос был решающим в Совете Флоренции, чтобы противостоять проискам семьи Пацци (вне сомнения, представитель этого знатного рода, Якопо де Пацци, не преминул бы воспользоваться удобным случаем, чтобы взять контроль над городом).

Даже присутствие доктора и аптекаря, примчавшихся на место в считаные минуты, нисколько не успокоило Лоренцо, который продолжал выспрашивать у меня подробности увиденного мной до его прибытия. И в самом деле, несмотря на то, что великие врачеватели с самого начала выдвинули гипотезу о вероятном отравлении, им никак не удавалось установить, о каком веществе могла идти речь, и, следовательно, подобрать подходящее противоядие. Тем временем к месту происшествия подоспел Аньоло Амброджини – единственный человек (за исключением матери), которому Лоренцо безоговорочно доверял. Ему было поручено выдумать подобающий предлог, чтобы оправдать в глазах гостей странное отсутствие хозяина дома, которое, разумеется, не могло остаться незамеченным. Аньоло помог нам быстро и втайне от посторонних глаз перенести тела в ближайшее убежище.

Именно тогда я и обратил внимание на небольшую корзину с яблоками и лесными ягодами, стоявшую неподалёку от места, где незадолго до этого лежало тело Симонетты. На первый взгляд, содержимое корзины было совершенно съедобным и безвредным. Взяв из неё ягоду черники, я раздавил её двумя пальцами… и вдруг вспомнил, как несколько месяцев назад, в Риме, Якопо показал мне очень опасное ядовитое растение под названием «белладонна», которое нередко именовали «сатанинской черешней». Её плоды уже в малых количествах вызывали смертельное отравление, и их можно было запросто спутать с ягодами обычной черники. Настойка из листьев белладонны часто использовалась молодыми женщинами для того, чтобы расширить зрачки, сделав таким образом взгляд более лучистым и обольстительным. Моя версия была расценена медиком как вполне вероятная: её подтверждал тот факт, что у обоих несчастных наблюдались синеватые пятна на губах. Однако, если это предположение и было верным, то по словам лекаря, не существовало никакого действенного противоядия. Эта сентенция многоуважаемого учёного мужа, повергла хозяина дома в отчаяние, граничившее с безысходностью.

О том, как в действительности развернулись события, нам удалось выяснить спустя несколько дней: некто, по указанию Франческо де Пацци, намеренно подменил чернику в той самой корзине с фруктами, поместив туда ягоды белладонны, которые впоследствии синьора Веспуччи отведала вместе со своим возлюбленным. Джулиано отравился во время амурных забав с красавицей Симонеттой, извлекая губами ядовитые ягоды прямо из её уст. Нескольких минут хватило для того, чтобы сильнейший яд начал своё действие.

Всё ещё ошеломлённый тем, что произошло в такой короткий промежуток времени, я осмелился вмешаться повторно и предложил мессеру Лоренцо сделать последнюю отчаянную попытку спасти несчастных, обратившись за помощью к делегации папских врачевателей, любезно принятых епископом диоцеза. Лишь взяв с меня обещание действовать с соблюдением строжайшей конфиденциальности, Лоренцо Великолепный дал своё согласие на то, чтобы я помчался за Якопо и как можно скорее привёл его на место происшествия. Мой друг бенедиктинец тщательно обследовал обнаруженные плоды и дал агонизировавшим любовникам по несколько капель противоядия, привезённого ему кем-то из неведомых африканских земель. Прошло около часа, и симптомы отравления утихли, температура тела начала снижаться и спустя восемь дней… молодые люди были уже совершенно здоровы.

Вместе со зловещей Атропой удалось отогнать также любые подозрения, которые могли возникнуть в доме Медичи и вне его стен. И в самом деле, вернувшись во Флоренцию вместе со своими помощниками, Марко Веспуччи так ни о чём и не догадался. Всё было как и прежде, за исключением кое-каких деталей: он стал стал ещё богаче, Симонетта – ещё прелестнее, Джулиано – ещё более влюблённым, а, самое главное, Флоренция – ещё более приверженной семье Медичи.

Даже здоровье архиепископа, казалось, шло постепенно на поправку, так что наша делегация со дня на день собиралась покинуть Флоренцию, чтобы вернуться в Рим. Однако до нашего отъезда Лоренцо Великолепный, в знак особого расположения и признательности, решил пожаловать мне то, что, по всеобщему мнению, было одной из самых престижных наград в республике: золотой перстень с изображёнными на нём шестью сферами, служивший универсальным пропуском не только в любой части Флоренции, но и за её пределами.

С тех пор я повсюду ношу его с собой, как драгоценное доказательство наших дружеских отношений и вечное напоминание о двух несчастных влюблённых, которые, подобно Парису и Елене, не раз рисковали превратить Флоренцию в легендарный Илион.

Во время повествования Пьетро, заворожённый неординарностью фактов, красноречием рассказчика и изобилием подробностей, не отважился проронить ни единого слова.

Выслушав счастливую развязку, он благоговейно выждал несколько секунд, чтобы не осквернить услышанную им невероятную историю, и, прижав руку к своему плотно перевязанному плечу, с гордостью сказал наконец:

«Благодарю Вас, господин. Служить Вам будет для меня не только большой честью, но и величайшей радостью».

Ещё через два дня, проведённых в пути, Кассиева дорога раскрыла перед ними несравненное великолепие Рима, и, несмотря на усталость путников и их коней, этого зрелища было предостаточно, чтобы вернуть каждому из них бодрость духа и физическую силу. Тристан пришпорил коня, заставив его ускорить шаг.

Вопреки ожиданиям, в апартаментах протонотария его встретил не Джованни Баттиста, а пухлый клирик, который учтиво посоветовал ему без промедления направиться в собор Святого Петра, где в тот момент и находился монсеньор Орсини, вызванный туда в срочном порядке самим Папой Римским. Там, перед надгробным памятником Роберто Малатеста – героя сражения под Кампоморто – Тристан застал их обоих в самом разгаре важного совещания.