Dionigi Cristian Lentini - Человек, Соблазнивший Джоконду

К сожалению, Его Преосвященство не оставил ничего, что могло бы помочь разгадке. Даже в завещании прелата не было ни малейшего намёка на секрет, упомянутый три года назад.

В дни, последовавшие за смертью кардинала, Тристан с неимоверным упорством принялся за тщательное расследование мельчайших подробностей богоугодной жизни Латино Орсини, обшарив с этой целью всю дворцовую библиотеку. Однако все усилия оказались тщетными: ему не удалось разыскать ровным счётом ничего, никакой мало-мальски стоящей подсказки, кроме… нехватки одной страницы, вырванной из старого дорожного дневника. Документ касался одной важной миссии кардинала Орсини в Барлетте и датировался 1459-ым годом. Практически все манускрипты, написанные Его Преосвященством, хранились с такой маниакальной скрупулёзностью, что любая рукопись, в которой не доставало одного листа, извлечённого притом с явно бросающейся в глаза небрежностью, была бы немедленно приведена в порядок самим Латино или же его рачительными библиотекарями. Именно этот факт на какое-то мгновение показался Тристану подозрительным, но, к сожалению, среди бумаг не обнаружилось ничего иного, что могло бы навести его на какой-либо след или позволило сформулировать какую-либо гипотезу, достойную более глубокого расследования. По этой причине он решил прекратить поиски и вернуться в Курию с тем, чтобы продолжить свою дипломатическую деятельность под руководством Джованни Баттиста Орсини, который между тем получил вожделенный титул апостольского протонотария.

Первые поручения в рамках дипломатических миссий за пределами Папского государства Тристан выполнял будучи приставленным к апостольскому нунцию Роберто Лицианскому, но очень скоро его редкостные дарования – усердие, осмотрительность и тактичность – убедили Джованни Баттиста и его советников в возможности доверять молодому человеку всё более и более сложные и щекотливые вопросы, для разрешения которых ему требовалась определённая свобода действий.

Подобного рода гордиевым узлом, несомненно, была крайне запутанная ситуация, возникшая в ходе Феррарской войны. Помимо того, что в силу разных причин в конфликт оказались втянутыми в той или иной степени все полуостровные княжества, в само́й Папской области обстановка усложнялась с каждым днём. Для того, чтобы её наладить, нужны были искусные стратеги, способные, подобно шахматистам, играть одновременно хотя бы две партии: одну – на внешнеполитической доске, а вторую – вероятно, более рискованную для Святого Престола – на внутренней. А объяснялось это тем, что в Риме на тот момент сформировались два противоборствовавших лагеря: с одной стороны, верные папе римскому кланы Орсини и Делла Ровере, а с другой – князья из рода Колонна, поддерживаемые кланом Савелли.

В общем, надо сказать, что жизнь нашего молодого дипломата была отнюдь не простой: союзник, с которым ещё вчера за ужином был скреплён священный и неразрушимый альянс, к утру мог превратиться в злейшего презренного врага – простую пешку, которую было необходимо убрать с доски, чтобы избежать шаха или получить возможность сделать рокировку, разменную фигуру, приносимую в жертву, чтобы обрести возможность нанести финальный удар…

Уже в самом начале осени 1482 года крутой поворот в политике Папского государства стал довольно ощутимым. Святым Престолом было решено положить конец войне, поэтому Тристан был послан ко двору Гонзага с целью продемонстрировать новую позицию Рима в отношении Феррары и Мантуи. И тем временем, пользуясь радушным гостеприимством хозяев и имея свободный доступ ко всем помещениям великолепного дворца, двадцатидвухлетний красавец уж точно не мог остаться нечувствительным к соблазнительным прелестям молодых знатных дам, пламенно выказывавших свой интерес к его особе в те холодные зимние вечера.

С первыми лучами мантуанского солнца Тристан, оставив свою юную наперсницу в объятиях Морфея, вернулся в свои апартаменты и уже пытался предаться желанной дремоте, когда настойчивый голос вернул его в реальный мир:

«Ваше Превосходительство… Ваше Превосходительство … Мессер…»

Стоявший под окном незнакомый солдат с небольшим пергаментным свитком в руке упорно требовал его внимания.

Послание, скреплённое легко узнаваемой папской печатью и адресованное Тристану, предписывало ему как можно скорее вернуться в Рим.

Таким образом, даже не дождавшись вестей с бранного поля, папский чиновник вместе со своей личной охраной был вынужден покинуть город Вергилия, однако успев при этом наспех набросать две записки, подобающие в таких обстоятельствах. В первой – предназначавшейся маркизу Федерико – он приносил свои извинения за столь скоропостижный отъезд и повторно заверял его и герцога Феррары во вновь обретённой поддержке главы Святого Престола; во второй – адресованной его милой Беатриче – выражал свою признательность за щедро подаренную ему минувшую ночь и желал ей встретить любовь, в которой она так нуждалась и которую её суженый не был способен ей даровать.

Целый день он провёл в седле, сделав единственную остановку в Болонье, чтобы накормить и напоить лошадей, прежде чем направиться к перевалу через Эмилианские Апеннины, взяв курс на Флоренцию.

На другой день, молодой доверенный Папского Престола проезжал через густой безмолвный буковый лес, когда неожиданно дорогу ему пересекла выпущенная из арбалета стрела, заставившая подняться в воздух испуганную стайку дроздов и озябших черноголовок. Тристан и сопровождавшие его солдаты инстинктивно замедлили шаг и схватились за оружие, тогда как всё в том же направлении во весь опор промчалась взмыленная тёмно-гнедая лошадь с кровоточившей раной на холке. Управлял конём, с трудом удерживая поводья, незнакомый мужчина. Позади него, обхватив своего спутника обеими руками, сидела молодая женщина. Мгновение спустя, проскакали четверо всадников, далее – ещё двое: и те, и другие несомненно преследовали злосчастную пару.

Движимый внезапным порывом отважный посол Его Святейшества решил присоединиться к погоне, углубляясь в лесную чащу, а сопровождавшим его телохранителям не оставалось ничего иного, как следовать за ним.

Однако, когда на смену лесу открылась обширная пологая прогалина, трое незваных свидетелей приструнили своих скакунов, спрятавшись в густых зарослях и держась на разумном расстоянии, чтобы попытаться понять суть происходящего.

Обессилевшая несчастная гнедая рухнула наземь; молодая пара, выбитая из седла, безуспешно пыталась укрыться в маленькой полузаброшенной хижине, будучи уже фактически настигнутой и загнанной в тупик своими преследователями; двое из них, с мечом в руках, спешились, в то время как остальные четверо окружили лачугу.