Артем Приморский - Раскаты

Улыбаясь, Марков снял картуз и расстегнул пальто. Каждый раз, оказываясь в этом тускло освещенном зале со сводчатым потолком, слушая вечно бодрствующий гомон посетителей, им овладевала беззаботная радость. Придя сюда впервые, будучи еще студентом, он был поражен: что бы ни творилось снаружи – война, ураган или наводнение – здесь всегда царила атмосфера легкомысленного веселья.

Марков пошел по залу, пробираясь через многочисленные столы к стойке. Он знал, что ему нужно. Для начала – бокал холодного светлого пива. Получив его, Марков сделал несколько медленных глотков, одновременно с этим окинув посетителей в зале. Их было много, и большую часть из них он знал. В самом дальнем углу, возле газового рожка, в неизменном белом костюме сидит писатель и влиятельный эсер, один из руководителей партийной ячейки в городе, Иван Алексеевич Ильин.

С Ильиным, как и с большинством своих приятелей, Марков сошелся случайно. Но тот, при всем дружеском общении, не подходил под описание обычного приятеля. Это был скорее наставник, старше и по возрасту, и по пережитому опыту. Марков сделал для него несколько печатных услуг, а Ильин, в свою очередь, познакомил парня с несколькими газетчиками, у которых можно было без всяких проблем выпросить «халтурку». Именно их выискивал Марков.

Из числа таковых, ближе всего к нему сидела шумная и веселая компания. Журов – репортер из «Хроник Петербурга», Волчков – сатирик-фельетонист и актер на полставки, и Филев – литературный критик, добившийся пока совсем небольшой известности.

– Здравствуйте, господа! – Марков подсел между Журовым и Филевым.

– Антон! – Журов кивнул. – Давно не виделись! С прошлой недели?

– Два дня всего, – уточнил Филев.

– А сколько сейчас? – спросил Волчков. – А то мне завтра в театр, Фонвизина играть.

– Успеется твой Фонвизин! – Журов сытно рыгнул. Его красное лицо лоснилось от пота – похоже, он уже перепивал.

– Я к вам пожаловал, между прочим… – стал объяснять Марков, но Филев его прервал:

– Стой. Тебе нужен заказ на интервью у Макалина?

– Это кто?

– Резчик по дереву, делает разные… да не важно! – Филев глотнул из своего бокала и продолжил. – Для альманаха не хватает двух статей по русскому народному искусству. Нужен Евланцев, который музыкальные инструменты делает, и Макалин. Евланцева уже взяли, так что остается Макалин.

– Сколько? – спросил Волчков.

– Пятнадцать.

– Я беру.

– Ты не журналист, а артист-недоучка, – возразил Филев. – Мне нужен журналист! Чтобы накидал вопросы – так и так, мол, сколько лет занимаетесь? Где научились?

Журов громко засмеялся:

– Ох, Филев, душа моя! Кому твои народные рукомельцы нужны? Чашки-ложки вырезать любой деревенский дед умеет. Езжай в слободу и спроси, коль не веришь.

Филев насупился – выпад Журова сильно задел его.

Поняв, что компания сидит давно и расслабилась очень сильно, Марков не стал осторожничать и рубанул прямо:

– У меня статья есть, про самоубийцу!

Волчков с пьяным недоумением посмотрел на него:

– Простите? Чью, говорите, убийцу?

– Самоубийцу! – повторил Марков громче. – Статья совсем свежая, сегодняшняя, но мой редактор взять ее отказался.

– Почему? – спросил Журов.

– Имена в ней громкие. Бывшая любовница Самсонова выбросилась из «Астории».

– Самсонов, который… – Волчков неуверенно взмахнул рукой и щелкнул языком, имитируя звук кнута. – Цирковой начальник?

– Директор, – поправил Филев. – Всероссийско известный, между прочим.

– И еще, там замешан Арцыбашев, – добавил Марков. – Всеевропейско известный.

– Каким боком? – спросил Журов.

Марков достал статью, разгладил и положил на замызганный стол:

– Читайте сами.

Компания замолчала, углубившись в чтение.

– Понятно, – сказал Журов. Он закончил быстрее всех. – Полагаешь, что эта циркачка – любовница и Самсонова, и Арцыбашева? Хитро.

– Настолько, что даже иск о клевете не припаять, – добавил Филев. – Написано так туманно, вскользь.

– А главное, вполне может быть правдой, – закончил Журов.

– С чего вдруг? – спросил Волчков. Он почти ничего не понял из статьи.

– Голубчик, если вы станете вникать в цирковое дело, то первое, что узнаете – нет никого похотливее Самсонова, – объяснил Журов. Марков, начинающий хмелеть, наградил его благодарным кивком. – У него просто безумная страсть к женщинам. Он дурит молодых и наивных девочек, обещая им славу и деньги; и пока их глупенькие головки витают в облаках, он обгладывает мягкое мясцо с их нежных косточек. А когда остается один скелет, избавляется от старой пассии и ищет новую.

– Может, мне так же сделать? Пойти в цирк начальником? – мечтательно спросил Волчков. – А то в театре скучно – актрисы все заняты или замужем. То ли дело цирк? Молодые артистки, музыка, овации…

– …а еще вонь от нечищеных клеток и вечная дорога по России-матушке, – добавил Журов.

– Я рад, что вы впечатлены, господа, – вставил Марков, – но хочу напомнить вам, что мой редактор запретил ее печатать.

– Твой редактор – не мой редактор, – ответил Журов. – Он печатает все, что я приношу.

– Знаешь, а ведь и мне в альманах нужно что-то особое, – вмешался Филев. – Места для октября еще свободны, так что я могу поместить эту статейку у себя.

– Замечательно, – от радости Марков осушил свой бокал до дна и закурил. – Учитывая, как долго я корпел над ней, как много сил приложил, распутывая клубок истории, предлагаю вам за нее тридцатку.

– Очень смешно, – сказал Журов. Филев вяло похлопал и добавил:

– Присоединяюсь.

– Ну, господа, – смущенно улыбаясь, сказал Марков. – Вы же сами оценили труд и стиль…

– Стиль дрянной, бульварный, – проговорил Филев. – Десять, и не больше.

– Ох, – Марков взял листки и собрался встать, как вдруг Журов подал голос:

– Пятнадцать.

– Пятнадцать? – удивленно выдавил Филев. – Ты с ума сошел?

– Почему же? Просто напился, – Журов широко улыбнулся, но выглядел вполне серьезным. – Она тебе понравилась, Филев? Вижу по глазам, что понравилась. Не бойся – ее сначала в моих «Хрониках» отпечатают, а потом я продам ее тебе в альманах. За двадцать пять.

– Ты с ума сошел!.. – зашептал Филев. – Точно, сумасшедший…

– И ты ее купишь, как миленький, – продолжая улыбаться, сказал Журов. – Как бы ты сейчас не кривлялся – я вижу, ты ее купишь…

– Антон, я дам тридцать, – обратился Филев к Маркову. – Давай сюда статью.

Глаза Маркова блеснули от радости – ровно столько, сколько хотел выручить! Он уже отдал было листки в руки Филеву, но вдруг остановился:

– Подожди.

– Что такое?! – Филев почти взвыл от нетерпения. – Больше не дам! Никто не даст!

– Да дело не в этом. Твой альманах когда выходит?