Артем Приморский - Раскаты

«А серенького пальтишка нигде не видать», – окинув зал, Арцыбашев посмотрел в окно. Яркие блики на лужах, небо посветлело – неужели солнце пытается пробиться?

– Здравствуйте, Александр Николаевич, – напротив доктора сел Марков. – Не ожидал вас здесь увидеть.

«Говорит нищий журналист в обтрепанном костюме», – подумал Арцыбашев.

– Почему же?

– Да просто, знаете ли… – немного растерянно ответил Марков.

«Не знаю. Как и ты, видимо».

Принесли усиленный английский завтрак. Большое столовое блюдо, на котором красовалась тройная яичница и сопутствующие ей ингредиенты, заставили Маркова жадно сглотнуть подступившую слюну.

– Вы могли бы принести мне тоже самое? – спросил он официанта.

– Сию минуту.

– А у меня, Александр Николаевич, творческий период пошел, – признался Марков, пока Арцыбашев начал возиться с едой. – Три статьи за два дня, на одном дыхании! А вот еще недавно… Но вы наверняка слыхали?

– О чем? – отхлебнув чай, спросил доктор.

– Сегодняшней ночью Вторая эскадра приняла первый серьезный бой. Ее противником оказалась флотилия балтийских рыбаков, на которую эскадра вышла случайно. Но какая заварушка началась! – улыбнулся Марков. В его воображении представлялось, как хлипкие рыбацкие суденышки ныряют между воронками от снарядов, но продолжают настойчиво держаться на плаву. – Этому славному побоищу дали название Гулльский инцидент.

– Ну и названьице вы придумали.

– Это не я, честное слово, – Марков прижал руку к груди. – Это какой-то другой талант. На самом деле, почти никто не пострадал, зато номер разлетается на ура. Избранник императора, вице-адмирал Дуболом, он же Бешеный адмирал, рвет и мечет. Его славная эскадра на первых страницах всех газет, от Атлантики и до Тихого океана.

– Ваш патриотизм зашкаливает, – отметил Арцыбашев.

Маркову подали заказ, но даже тогда он не перестал болтать. Доктор, слушавший, но не особо вникавший в смысл, молча доедал «завтрак».

– Вот увидите… – с набитым ртом бухтел Марков. – Эта война окончится полным для самодержавия поражением… Народу надоело, что цвет армии и флота гибнет по указке глупых и несведущих людей. Эта война полезна, она… покажет все промашки и грехи, всю гниль… Рабочие гнут спины за копейки…

«Он и сюда рабочих приплел, – устало подумал Арцыбашев. Доктор закончил с блюдом, выпил чай, затем коньяк и закурил. – Вот кто позволил этому ублюдку портить мой обед? Зачем вообще такую шваль пускать в „Асторию“ и Мариинку?»

Арцыбашев внимательно изучил усталое лицо Маркова и бесконечно дергающиеся, как у паралитика, руки – что он пытается изобразить ими? «Того и гляди – ткнет вилкой, и не заметит. Морда мелочная, непримечательная… Глаза с две копейки, в отеках и синяках. Бессонница, злоупотребление алкоголем?»

Чем дольше Арцыбашев наблюдал за Марковым, тем больше вопросов возникало. «Он бреется хоть иногда? А этот помятый и замызганный пиджак в отвратительную клетку? Он в нем спит, что ли? Почему манжеты такие грязные, почти черные – забывает стирать? Откуда у него деньги на еду, где он живет? Может, ночует в редакции? Или по любовницам скитается? Обручального кольца нет, да и кому такой нужен? И почему он ко мне привязался? » – последний вопрос заставил доктора насторожиться. Он и Марков слишком разные , чтобы устроить дружеский обед в одном из лучших ресторанов города. Тогда почему парень так охотно разбалтывает про настроения на заводах и среди рабочих?

«Кто-то его подослал, или… ну все, – решив, что сполна наигрался в детектива, Арцыбашев попросил счет. – И только попробуй намекнуть заплатить за тебя», – злобно подумал он про репортера.

Расплатившись, доктор поднялся из-за стола:

– Мне пора.

Неугомонный Марков кинул из кармана на стол несколько помятых банкнот и бросился за ним:

– Александр Николаевич!

«Да что тебе нужно от меня, черт возьми!» – Арцыбашев развернулся, готовый резануть его какой-нибудь грубостью, но истошный женский крик из глубины фойе перечеркнул этот план.

Бросая столы, к окнам потянулись любопытные. Снаружи происходило что-то небывалое – крики и причитания заполонили тротуар перед «Асторией».

Арцыбашев вышел из гостиницы. Неподалеку от его машины собралась густая толпа.

– Что же вы стоите? Доктора скорее зовите, доктора! – закричал чей-то голос. Ему никто не ответил. Арцыбашев посмотрел на Гришку. Парень, помня строгий наказ – не отходить от машины ни в коем случае, встал на цыпочки, вглядываясь – что прячется за широкими спинами?

– А ну, посторонитесь! – рявкнул Арцыбашев, грубо расталкивая зевак и пробираясь вперед. – Кому здесь доктор нужен?

– Ох, матушки! – пробормотал женский голос. – Убилась она насмерть, боженьки!

Арцыбашев протиснулся вперед и оказался возле крытой пролетки. На ее помятой изломанной крыше лежала маленькая белокурая девушка в распахнутом сером пальтишке.

– Она?! – вырвалось из доктора.

– Сверху спрыгнула, оттудова, – указывая пальцем вверх, сказал какой-то мужик в легком тулупе. Арцыбашев задрал голову. На шестом этаже он увидел светлые занавески, бьющиеся в настежь распахнутых створках окна. Арцыбашев осторожно поднялся на пролетку и наклонился к девушке. Бледное, совсем юное лицо с заплаканными темно-карими глазами, жалобно-грустный взгляд с немым укором смотрит вверх. В нем еще теплится жизнь. Арцыбашев прижал два пальца к ее шейке, легонько сдавил.

– Ты что там делаешь? – сердито спросил кто-то.

Арцыбашев чувствовал ее пульс – тихий, едва слышный.

– Жива… – прошептал он сам себе. – Надолго ли?..

Он приценился. Нелепое пальто, вбившееся ему в голову, было явно с чужого, взрослого плеча. Легкое ситцевое платье, под которым, дай бог, раз десять перелетанное бельишко, худые ноги в старых башмаках…

– Никому ты не нужна, сирота казанская, – вынес доктор печальный вердикт.

Пролетка вздрогнула.

– Эй, что там такое?! – Арцыбашев грозно развернулся к толпе. – Стойте смирно! Гришка, помоги мне перенести ее в машину, быстро!

Вместе с водителем он осторожно спустил девушку с пролетки, понес к «форду».

– Не толкайтесь, черт вас подери! – то и дело кричал Арцыбашев, хотя никто и близко не подходил к ним. Только один старичок вежливо поинтересовался:

– Куда же вы ее уносите, позвольте узнать?

– А ты не видишь, что она еще жива, старый дурак? – огрызнулся доктор.

– А моя пролетка? – послышался другой, очень тревожный голос. – Господа, а моя пролетка? Кто мне ущерб возместит?! Господа?..

Доктор усадил девушку на заднее сиденье, облокотил на себя:

– Поехали!

– Господа?! – крикнул извозчик.

– Хромого дьявола попроси! – посоветовал Арцыбашев. – Да поехали уже!