Томас Костейн - Наполеон. Последняя любовь

— Сир, вас могут спустить с помощью веревок.

— У нас нет такого количества веревок, — ведь нам понадобятся несколько сотен ярдов.

— Капитан может купить столько веревок, сколько ему понадобится будто для ремонта.

— За ним будут внимательно наблюдать. Если даже ему удастся купить достаточно веревки, как он сможет передать ее нам? Вам известно, что в начале той самой тропинке днем и ночью размещены караульные? Вам известно, что на платформе, выходящей к тропинке, полно стрелков, а за скалами им удобно спрятаться?

Император с трудом поднялся и начал медленно расхаживать по комнате. Наконец он тяжело сел на диван и откинул назад голову.

— Бертран, Бертран, это конец! Они станут держать меня до самой смерти.

— Сир, вы говорили о чуде. Возможно, с вами и случится какое-либо чудо.

— Землетрясение, которое разрушит здесь все и откроет тропинку, ведущую вниз? Или страшный шторм, который разобьет все суда, а наше будет спокойно стоять на якоре? Нет, Бертран, нам придется верить только в единственное чудо — в то, что английское правительство переменит свое отношение ко мне. Какое-то время я на это надеялся, но теперь и эти надежды погибли! Нет, мне придется оставаться здесь до конца жизни. Кусок дерева, убивший Роберо, разрушил мою судьбу.

По острову распространились слухи, что Наполеон серьезно болен. Говорили, что его уложили в постель и он лежал там в темноте четыре дня. Его навещал только его слуга, и император все это время ничего не ел.

Сэр Хадсон Лоув нахмурился, когда услышал эти новости.

— Он что-то задумал, — решил он. — У него такое же отличное здоровье, как и в день моего прибытия на остров.

Губернатор сильно ошибался. Наполеону действительно было очень худо. На пятый день он позвонил в колокольчик.

— Маршан, какая сейчас погода?

— Ваше Величество, погода мне напоминает середину лета в пустыне. Когда поднимется солнце, будет очень жарко.

Наполеон вздохнул и с трудом сел.

— Мне нужно встать. Открой ставни, Маршан. Я попробую что-то съесть. Но завтрак должен быть очень легким. Шоколад и булочка, больше ничего.

— Вы себя лучше чувствуете, сир?

— Немного лучше. Маршан. Но у меня постоянно болит тут, — он показал на желудок. — Иногда болит просто невыносимо, и боль совсем не проходит.

Император сделал несколько глотков шоколада и пощипал булочку, а потом откинул покрывало.

— Господи, на кого я похож. Мне следует немедленно побриться. Когда ты все закончишь, Маршан, пошли за господином маршалом. Мне нужно с ним поговорить.

Когда Бертран получил сообщение, он сразу отправился к императору. Несмотря на жару, Наполеон был укутан в хлопковый халат, а на голове у него был красный платок. Бертран едва сдержал удивление — так сильно пленник похудел. За время отсутствия щеки Наполеона ввалились.

— Сир, несколько раз я пытался повидать вас. Вы выглядите очень больным.

— Маршал, мне действительно не по себе. Не стоит никому говорить, но уже несколько месяцев, как я испытываю такие же боли, какими страдал мой отец на первой стадии его болезни.

Возможно, шок, который мне пришлось пережить, ускорил течение болезни. Действительно, я очень болен.

Бертран сильно расстроился, и император добавил:

— Я пока еще не собираюсь умирать. Течение болезни будет неспешным, и я буду сильно страдать, как никогда не страдали мои воины во время сражений.

— Но есть доктор Антоммарши. Его назначили вместо доктора О'Мира, и он вас должен посмотреть.

— Правильно, Бертран. Но помните, что его выбрал мой дядя, кардинал Флеш, и я не жду от него ничего хорошего. Кардинал не испытывает ко мне симпатии, и все, что я слышал об этом враче, у меня заранее вызывает реакцию отторжения.

— Тогда, сир, вы должны потребовать для себя опытного и надежного врача.

Наполеон покачал головой.

— Это не имеет никакого смысла. Хороший врач не умеет бороться с этим заболеванием. Они не смогли помочь моему отцу и не помогут мне. Я смирился. Мне лучше все пережить здесь в этом доме, чем в каком-нибудь другом месте.

Он сделал жест, что больше не желает обсуждать эту проблему.

— Что вам известно насчет судна?

— Они еще не готовы покинуть остров. Они поставили мачту и укрепили ее стальными подпорами, но осталось много работы по починке изорванных парусов. До их отплытия еще целая неделя.

— Они с собой увезут мое сердце… и последнюю надежду! Вы что-либо еще получали от аббата?

— Одну записку. Ее передал помощник из лавки, где продаются свечи. Аббат хотел сойти на сушу, но ему в этом отказали. Он продолжает верить, что вы можете убежать с помощью солдат.

Наполеон фыркнул.

— Конечно. Но у меня столько же сил, как у новорожденного котенка! Мне нужен врач, который врачует дух, а не тело, — сказал Наполеон. — Мне все здесь надоело, пригласите мадам Бертран на ужин и не забудьте позвать Бэлкумов.

— Сир, к нам никого не пускают, губернатор издал приказ.

— Тогда должна прийти одна Бетси-и. Она не станет исполнять приказы тюремщика. Пусть она будет поблизости от «Хаттс-Гейт», а я смогу ее провести мимо караульных.

С наступлением темноты выставлялись усиленные патрули вокруг Лонгвуда, а днем их было гораздо меньше. Когда Наполеон отправлялся на прогулку, караульные следовали за ним, чтобы не выпускать его из вида.

Вскоре после завтрака император поднялся с постели, чтобы попытаться прогуляться. Он шагал очень медленно, опираясь на палочку. Когда он повернул к востоку, двое караульных отправились за ним, покинув пост. Наполеон осторожно оглянулся и увидел, как промелькнула красная шляпка, а потом она исчезла в саду Лонгвуда.

Наполеон был доволен проделанным маневром, но его возмущала глупость караульных.

— Какие бараны, — бормотал он, имея в виду офицеров, которые охраняли Лонгвуд. — Идиоты. У них блестят начищенные бляхи и гремят барабаны, а мимо них может пройти любой!

Бетси была в беседке, откуда ее никто не мог увидеть, и к ней отправился Наполеон. Она сделала навстречу ему несколько шагов, а потом остановилась.

— Сир, вы очень похудели! — взволнованно воскликнула девушка.

Наполеон мрачно оглядывал девушку и думал о том, как она молода и прелестна. Затем он перевел взгляд на скалу, не дававшую видеть море. Над скалой собрались облака, предвестники дождя. Если даже пойдет дождь — это будет мелкий дождичек, и он не принесет облегчения.

— Бетси-и, моя звезда скатилась с неба, — тихо сказал император.

Эти слова поразили девушку, и она задохнулась от боли. Бетси ничего не могла ему ответить.

Наполеон сел и жестом показал, что Бетси должна сделать тоже самое.

— Малышка, я не хотел тебе ничего говорить. Но почему между нами должна существовать тайна? Теперь это не имеет никакого значения. Я разработал тактику, как мне удрать с этого ужасного каменного острова, и был уверен, что мне удастся это сделать. Но погиб человек, который был мне очень нужен, и весь план испарился в воздух как дым. У меня был один шанс, теперь он исчез. Мне придется здесь жить до самой смерти, — он помолчал, а потом добавил: — Кроме того, я болен. Очень болен.