Томас Костейн - Наполеон. Последняя любовь

— Или если не появится тот, перед кем вы не сможете устоять? Молодой человек, сильно отличающийся от остальных?

— Ему будет нужно сильно отличаться ото всех, с кем мне приходилось встречаться до сих пор.

— Ради вашего блага, Бетси, я надеюсь, что такой молодой человек появится очень скоро… А мне очень хотелось бы почаще видеть вас.

— Конечно. Кажется, мы нужны друг другу, не так ли?

Наполеон стоял за ставнями углового окна домика Бертранов, и ему была видна большая часть ринга Дредвуда, где проходили ежегодные скачки. В день открытия скачек Бертраны оставались дома. Император был раздражен, в руках у него была подзорная труба.

— Мадам, я там не вижу Бетси-и, — сказал он графине.

— Бетси не примет участия в скачке. Она уже не может скакать на пони, потому что выросла. А все остальные лошади у них дома — заняты. И поэтому было решено, что она останется дома.

— Мадам, это просто безобразие! — возмутился Наполеон. — Им известно, как мне всегда приятно видеть Бетси-и. Необходимо что-то предпринять.

Через мгновение он позвал Маршана.

— Господин доктор уже ушел?

— Кажется, нет, Ваше Величество.

Вскоре появился О'Мира. За последний год у него заметно улучшились отношения с Наполеоном. В основном, это случилось из-за разногласий между доктором и губернатором. О'Мира улыбнулся, узнав, что задумал Наполеон.

— Ему это не понравится, — сказал он, имея в виду сэра Хадсона Лоува. — Он начнет беситься, но тем более следует это сделать. Я сейчас поговорю с Аршамбо, и он быстро подготовит Мамелюка.

— Все следует сделать очень быстро. Кажется, вскоре начнутся скачки. Не забудьте украсить лошадь. Возьмите красный бархатный чепрак и самое лучшее дамское седло. И конечно, золотую уздечку и серые перья. Ничего не жалейте для прелестной девушки. Сами проследите за приготовлениями вместе с Аршамбо.

— С удовольствием, Ваше Величество. Мне очень хочется взглянуть на мрачную физиономию старого вредины, когда представится такая возможность.

— Кажется, поднимается.

— Да, он довольно свежий. Он не страшен для закаленного ирландца, но, наверно, по спинам избалованных островитян уже пробежала мелкая дрожь.

— Ей следует надеть теплый плащ. Под стать красоте и пышности коня. О, у меня прекрасная идея! Мы должны послать ей наш плащ-маренго [66], если действительно разыграется настоящий ветер.

— Неужели? — доктор был потрясен. Наполеон очень ценил этот плащ-маренго, как если бы это был плащ, используемый для коронации.

— Пусть его аккуратно сложат и прикрепят к седлу — вдруг он ей понадобится. Быстрее действуйте.

— Я потороплю Аршамбо, чтобы тот пошевеливался.

Когда Бетси прибыла в Дредвуд, дамская скачка уже была закончена, но ее это не смущало. Когда она появилась, все были поражены. Она слышала бесконечные разговоры.

— Она сидит на его любимой лошади!

— Да, это Мамелюк. Он украшен серебром и плюмажем!

— Девушка чудо как хороша.

— Я бы сказал, что это крайне бесцеремонно.

Граф Монтолон шепнул жене, которая, как всегда, была в ярко-красном наряде:

— Вместо переметных сумок у нее лежит его плащ-маренго. Я не могу поверить собственным глазам!

Офицеры столпились вокруг девушки. Они все были поражены красотой и богатством убранства Мамелюка.

— Как жаль, что вы опоздали, — заметил Греннисон. — Дамские скачки уже закончились, а иначе вы легко бы стали победительницей.

— Мы договорились насчет следующего забега, — сказал Джонни Хай. — Мы все будем в нем участвовать. — Некоторые из нас станут скакать на плохоньких лошадках. Игра пойдет без правил, и заранее нельзя предположить, кто же из нас выиграет эту скачку.

Греннисон гордился своим уменьем справляться с лошадью, и он не согласился с Джонни Хаем.

— Нет, все равно победит тот, кто лучше всех умеет скакать. Хотя могу поспорить, что вы придете в самом конце, господин Хай.

— Я даже не знаю, какой у меня будет конь, и поэтому не желаю спорить.

— О, у меня идея! — воскликнул Греннисон. — Почему бы вместе с нами не поучаствовать и Бетси? В данном случае не будет затронута честь полка, и никто не станет мчаться на полной скорости. Бетси, возможно, вам удастся показать не такие плохие результаты.

— Вы хотите оказать, — мягко спросила девушка, — что я, возможно, не приду совсем последней?

Греннисон поджал губы.

— Н-нет, может быть, вы покажете не такие плохие результаты, и за вами последует еще несколько человек. Например, Джонни Хай. У вас сейчас чудесный конь.

— Значит, вы уверены, что я не посрамлю себя? Все офицеры начали уговаривать ее принять участие в скачке. До этого соревнования проходили весьма пресно, а ее появление может все оживить.

— Ваш отец не будет против? — спросил Джонни Хай.

— Его здесь нет.

— А лорд Задавака только что уехал, — сказал Греннисон. — И вместе с ним отправилась его свита. Так что мы можем спокойно действовать. Бетси, мы все устроим, вам ничего не будет грозить. Вы поскачете сбоку, в стороне от толкотни и от всей шумихи и перестановок, которые происходят до того, как подается сигнал к старту.

Бетси пыталась разглядеть мать и увидела ее вдалеке среди дам. Они о чем-то оживленно болтали.

— Хорошо, я стану скакать. Почему бы и нет?

Наполеон громко вскрикнул, и Бертран подошел к нему. Император просунул подзорную трубу сквозь дырку в ставнях: казалось, что Наполеон приклеился к трубе.

— Это нужно видеть!

— Вот как, Ваше Императорское Величество?

— Бетси-и собирается скакать вместе с офицерами. Мне хотелось быть к ней поближе.

— Вы туда не успеете?

— Нет, они начали строиться. Клянусь, Бертран, этих молодых людей ожидает сюрприз!

— Бетси хорошо держится в седле, — согласился маршал. — Но сможет ли она выдержать гонку с офицерами?

Наступила тишина, а потом со стороны старта раздался звук выстрела.

— Гонка началась, — сказал Наполеон и даже подпрыгнул. — Мамелюк летит, как ядро из пушки. О, вы бы видели Бетси-и! Она чудесно держится в седле. Господи, какая у нее твердая рука!

Бертран понял, что без помощи подзорной трубы он ничего не увидит и поэтому отправился в соседнюю комнату работать. К Наполеону подошла мадам Бертран, привлеченная возгласами императора.

— Что случилось, сир?

— Мадам, если бы у нас была еще одна подзорная труба, вы смогли бы увидеть нечто удивительное, — заявил Наполеон. — Поразительная скачка, а Бетси-и впереди.

Он начал подпрыгивать от возбуждения.

— Скачи, Бетси-и, спеши! Дитя мое, поторопись и приди первой! Не уступай никому. О, только взгляните на нее, мою малышку Бетси-и!

Из дома Бертранов можно было видеть только часть дистанции. Когда всадники исчезли из вида, Наполеон отошел от окна и сложил трубу.