Евгений Яблоков - Джонсоны

С этими словами он начал медленно, но уверенно надевать скафандр. Затратив на это примерно шесть минут, он подошёл к водоёму и закинул в него шланг. Повернувшись и убедившись, что все внимательно смотрят на него, он начал быстро дёргать за рычаг, находившийся сзади справа и торчавший из баллона. Закончив, он вернулся под навес и снял гермошлем. Скафандр был серебристо-глянцевый, как фольга. В районе правой груди был синий круг с надписью NASA.

– Теперь вы.

Карлу ничего не оставалось, как начать распаковывать свой скафандр. Больше, чем умереть от жары, он боялся умереть от жары в одиночестве. Полностью достав его, он увидел на нём небольшую бирку. На ней было название скафандра: Navy Mark IV.

– Да, твой старик был реальным параноиком, теперь я понимаю, почему ты перестал общаться с ним, – выдавил из себя Карл.

– Заткнись и давай быстрее. Он был гением, как только речь зашла о глобальном потеплении, он сразу начал готовиться к нему. Раздобыл эти скафандры и переоборудовал их. Теперь воздух пропускается сквозь воду, и ты дышишь водяным паром. Помимо этого, есть система охлаждения на солнечных батареях, так что ты не будешь себя чувствовать, как индюк на День благодарения.

Немного повозившись, они всё-таки смогли, хоть и не без труда, экипироваться. Проделав с водоёмом те же манипуляции, что и Джек, они вернулись в тень.

– Что дальше? – спросил Пол.

Настроение было у всех подавленное. Они понимали, что рано или поздно умрут. Но умереть хотелось поздно, нежели рано, но, когда они покинули дом, шансы на это уменьшались с каждым пройденным футом.

– Каждый из нас возьмёт немного еды и воды, но так, чтобы было не в тягость и при этом хватило на пару дней, мы должны беречь силы. Будем надеяться, что источник воды мы найдём раньше, чем закончится вода в баллонах.

Полностью сняв экипировку, они направились в дом. В одной из комнат они взяли по спортивной сумке. Джек чувствовал, что должен взять лидерство в свои руки, поэтому взял самую большую сумку красного цвета. Видя настрой Карла и Пола, он дал им маленькие сумки.

Спустившись в подвал, который больше походил на бункер с большими металлическими дверями, которые были постоянно открыты, они начали заполнять сумки. Предпочтения отдавали ветчине торговой марки SPAM и фасоли Van Camp’s с разными добавками. Пол попытался взять шоколад, но Джек движением руки остановил его и, кинув на него суровый взгляд, переубедил. Всё происходило под мёртвую тишину, которую нарушал только звук бьющихся друг об друга банок, когда их кидали в сумки. Карлу Джек закинул три галлона бутилированной воды, так как он был покрепче Пола и мог нести больший вес, а Полу два галлона. Себе он положил больше всего. Вес своей сумки он оценил примерно в пятьдесят пять фунтов.

Закончив с сумками, они так же молча поднялись наверх к своей экипировке.

– Постойте! – сказал Джек и снова убежал в дом. Примерно через минуту он вернулся с небольшим свёртком.

– Снова пытаешься нас удивить? – равнодушно спросил Пол.

– Это карта и компас, если всё-таки нам удастся выйти из города, нам нужно ориентироваться на местности и знать, где располагаются населённые пункты.

Он молча подошёл и обнял сначала Пола, потом Карла, быстро надел скафандр, повесил через плечо сумку, в которую положил свёрток, и двинулся вперёд, не предполагая, какой путь их ожидает.

Дед Джека, Джош, родился в 1926 году в городе Хендерсоне, штат Невада. Семья жила в достатке, и так как этот ребёнок был долгожданным, его баловали, как только могли, но при этом мальчик не вырос избалованным. Джош был жизнерадостным и здоровым ребёнком, всегда помогал родителям по дому… Ну, по крайней мере, он думал, что помогал.

Но в один пасмурный вечер, который так и навевал грусть, мужчина и женщина привели сына к большим дверям серого мрачного здания. Позвонив в звонок, они сказали мальчику стоять здесь, пока они сходят ему за сладостями, и быстро ушли. Когда открылась дверь, женщина в чёрном дождевике и со свечкой в руках предложила мальчику войти. В то время такое явление было частым, и поэтому мисс Дункан привыкла, что на её пороге появляются дети возрастом от младенцев до десяти лет, дети постарше тоже были, но очень редко. Джош испугался и побежал за родителями, но, выбежав с узкой дорожки на большую дорогу, где он их видел в последний раз, никого не обнаружил. Уже смеркалось, и поэтому даже прохожих на улице не было. Сначала он направился в одну сторону, в которую, как ему показалось, они повернули. Пробежав около двухсот футов, он повернул обратно и пробежал ещё около трёхсот футов. Когда сил не осталось, он плюхнулся на дорогу и заплакал. Всё это время мисс Дункан смотрела на него. Она вышла на дорогу, как только он развернулся и побежал. Даже когда он мчался в обратном направлении, из-за страха перед тем, что родители его потеряли (в тот момент он даже не мог предположить, что они его бросили), не заметил её стоящую посередине дороги.

Она тихо подошла к нему, погладила по мокрой голове и предложила пройти в дом. Он отказался, ответив, что за ним придут родители, а если он уйдёт, тогда они его потеряют и не смогут найти. Мисс Дункан была доброй женщиной, на вид ей было лет пятьдесят, но на самом деле не было ещё и сорока. Она не хотела травмировать ребёнка и сказала, что за ним обязательно придут, а её просто попросили посмотреть за ним, пока родители в отъезде, а если он заболеет, то не сможет уйти, когда они вернутся. Потом она взяла его на руки и занесла в дом.

Это был сиротский приют. Родители за ним так и не вернутся. Первый год он много плакал и думал о том, почему они так поступили с ним. Джош часто вспоминал последний день с родителями. Они вели себя как обычно, ничего не предвещало беды. Сходили с ним в цирк, купили ему сладкой ваты, а потом мороженого, хотя до этого никогда не разрешали ему есть оба этих лакомства в один день. Но тогда он этому значения не придал, считая себя самым счастливым ребёнком на земле. Отец купил ему часы на цепочке, какие были у всех важных взрослых дядь, которые ходили по улице. Потом они сделали совместную фотографию, и отец вставил её в крышку часов изнутри. Джош запомнил, что ближе к вечеру начал моросить дождь и как он оказался у большой двери.

С каждым годом в сиротском приюте Джош становился все черствее и злее. Дружбу с ним никто не водил, он был сам по себе. Уже в шестнадцать лет он выглядел на двадцать, был высокий, статный. Если он не брился несколько дней, то с лёгкой щетиной ему можно было дать все двадцать пять.

В 1942 году, в возрасте шестнадцати лет, Джош пошёл добровольцем служить в армию. На одном из призывных пунктов он подошёл к какому-то прыщавому сержанту, сказал, что ему только что исполнилось восемнадцать лет и он всю жизнь мечтал служить своей стране. После небольшой дискуссии, ему всё же выписали документы и отправили на военный полигон для проведения подготовки.