Владимир Липовецкий - Ковчег детей, или Невероятная одиссея

Многие дети легли спать, не дождавшись ужина.

— Как я сегодня буду сладко спать, — говорит, потянувшись всем телом, Ирина Венерт.

— Так устала? — спрашивает Ханна.

— Когда не качает, я сплю крепко-крепко. И мне снятся сны.

— Тогда приятных сновидений!

Когда воцарилась тишина, миссис Кемпбелл постучала в дверь начальника колонии.

— Может, я не вовремя? Я не помешала?

— Нисколько. Я заполняю дневник.

— Дорогой Райли, вам придется сегодня вписать туда несколько лишних строчек.

— О чем вы, Ханна?

— Помните нашу первую встречу во Владивостоке на берегу бухты Золотой Рог?

— Очень хорошо помню. Китайские лодки… Иероглифы на парусах…

— Иногда ветер меняет направление. И парус бессилен сопротивляться.

— Вы говорите загадками.

— Не загадками, а метафорами.

— Но это еще более непонятно.

— Вчера я не думала, что постучусь к вам.

— Вы пришли ко мне с просьбой. Не так ли? Я вас слушаю, Ханна.

Миссис Кемпбелл запнулась, не зная, как начать.

— Тогда, во Владивостоке, было легче. Я просила работу. А сейчас прошу меня уволить, — наконец сказала она.

— Уволить? Но почему? — Райли поднялся из-за стола.

— Материнское сердце чувствует на расстоянии. Тоньше любого прибора. Сегодня утром я получила письмо от Чарльза. Не думаю, что он пишет всю правду. Но что-то подсказывает — я там нужна. И чем скорее, тем лучше.

Райли Аллен подошел к Ханне и взял ее руки в свои.

— Барл Бремхолл и Ханна Кемпбелл — две мои руки. Правая и левая, сильная и нежная. Но тоже сильная. Я не сомневался, что мы пройдем весь путь вместе…

— Простите, Райли.

— Вы не так поняли, Ханна.

Аллен снова сел в кресло.

— Выпьем шампанского, — сказал он. — Эту бутылку мне подарил капитан перед тем, как я сошел с парохода. Есть повод поднять тост.

— Закончился наш рейс?

— Да, закончился. Но не закончилось наше путешествие.

— Скажите только, Райли… И я останусь. Чарльз потерпит.

— Ваш Чарльз самый терпеливый муж на свете. Может, он и подождет. Но дети… Они вас, наверно, забыли.

Миссис Кемпбелл прикрыла глаза. «Интересный получается разговор, — подумала она. — Я пришла извиняться и уговаривать. А, похоже, уговаривают меня».

— Я не знаю, как поступить. Совсем запуталась.

Ханна пожала плечами.

— Мы все распутаем. Эти дети уже в шаге от дома. А вам — добираться и добираться. Через весь океан, а потом и материк. Сделайте своим детям на Рождество подарок.

— Хотела вам еще что-то сказать, Райли. Я разговаривала с Александрой. Первое, что она сделала, приехав в Халилу, повесила в комнате портрет Марии. Тот самый, который написал пленный австриец. С тех пор, как не стало сестры, она очень изменилась.

— И стала еще больше похожа на Марию, — вырвалось у Аллена.

— Да, это так, — сказала Ханна и внимательно посмотрела на Райли. — Я думаю о ее судьбе. И посоветовала ей не возвращаться в Россию.

— И что тогда?

— Я готова удочерить ее и увезти с собой.

— Это было бы замечательно…

— Но Александра отказалась. Она держится своей воспитательницы Чичиговой.

— Мы не можем быть слишком настойчивыми, — задумчиво сказал Райли. — Оставим дверь открытой. Может быть, Александра передумает…

Финляндия. Холила.

Американский Красный Крест.

Начальнику Петроградской детской колонии

Р. X. Аллену.

Уважаемый Райли!

Я Вам обещала написать, каким был мой путь домой. И вот выполняю свое обещание.

Вы, наверно, помните, что мое обратное путешествие из Халилы в Америку началось 25 октября. Я стояла, окруженная сотнями взрослых и детей. С неба падали хлопья снега, а в горле застрял комок. Я настолько стала частью этой семьи, что казалось, позади остается часть меня самой.

Начало моего путешествия было восхитительным. Наше судно шло в Стокгольм. Стояла замечательная погода. И многие острова, мимо которых мы плыли, несмотря на конец октября, не потеряли зелени и выглядели свежо и ярко. А остров при входе в гавань Стокгольма был особенно красив. Я проехалась и прошлась по столице Швеции. А потом отправилась обедать. Обед был с шампанским, и, подняв бокал, я вспомнила наш с Вами последний разговор, который помог мне принять решение.

На следующее утро я уехала в Норвегию. Возможно, Вы помните, что мои папа и мама родились в этой стране, поблизости от Тронхейма. Поэтому я взяла билет до этого места, надеясь оттуда добраться до Тронга, где должны еще остаться некоторые из моих родственников. На моем лучшем норвежском я сказала проводнику в поезде, куда направляюсь.

«Зачем ехать в Тронхейм? Выйдите в Хелле, а там ходит автобус, который довезет вас до катера. Вы попадете в Намсус, а оттуда всего двадцать миль до Тронга», — посоветовал он. Хороший совет! Наверно, меня заинтриговало название станции. Ведь «Hell» (именно это слово я прочитала на вывеске) обозначает слово «ад». Выходит, я сама себе купила билет в такое место. В результате я потратила почти все время на поиски носильщиков. Потом пропали мои багажные талоны. После этого, уже находясь на катере, плывшем по извилистому фьорду, я пыталась втолковать девушке, которая была одета в национальный костюм и таращила на меня глаза, что голодна и хотела бы что-нибудь купить. Например, яиц или ветчины. Но девушка ничего не понимала. Мой жаргон не дошел до нее.

Неожиданно высокий молодой человек встал со своего места и сказал мне:

— Я думаю, мой английский очень плохой, но не такой плохой, как ваш норвежский.

При этом он, смеясь, сделал для меня заказ. И я осталась очень довольна угощением. Я спросила:

— Где вы научились английском у?

И он ответил:

— В Калифорнии.

— В какой части Калифорнии?

— В Будленде, мален ьком городке вблизи Сакраменто.

Представьте себе, он работал на молочной ферме, принадлежавшей семье Моррис — родственникам моего Чарльза.

Рассказываю все это так подробно, чтобы Вы поняли, как трудно началось мое путешествие и как мал и узок мир, в котором мы живем.

Сокращу свой рассказ о моем пребывании в Норвегии до нескольких строчек. Я встретилась с родственниками моей мамы. Они принимали меня по-царски. И перекормили чуть не до смерти. Я записала каждое имя и зафиксировала в уме каждый рассказ, чтобы потом рассказать маме. А теперь представьте себе, какой была наша встреча в Санта-Круз.

Я очень спешила попасть домой к Рождеству. Из Тронхейма я попала в Берген. А от Бергена до Гуля пересекла Северное море в один из худших штормов этого сезона. Увы, мое путешествие на «Йоми Мару» не отучило меня от морской болезни. Наш переход длился почти пятьдесят часов. И ни разу я не вышла из каюты.