Сеславия Северэлла - Замок из дождя

– Вы спасли меня от этого несносного человека, – в голосе Эльзы прозвучала благодарность.

– Не будьте к нему столь жестоки, может он мечтает написать ваш портрет, – Панютин пытался быть галантным. Между тем многочисленные гости, сделав посильное пожертвование, расходились. Те же, кто остался, ожидали обеда и бала.

– Как Евгений? Не пишет? – продолжал разговор Панютин, иногда невольно засматриваясь на баронессу.

– Пишет. Его лейб-гвардии конно-егерский полк квартирует в Старой Руссе, – в голосе Эльзы прозвучали нотки материнской гордости за сына.

– Слышал, что вы продали одно из своих имений, и пожертвовали эти деньги для солдат, вдов и сирот, – Панютин внимательно посмотрел на Левину, возможно более пристально, чем полагалось для дружеской беседы. Но баронесса старалась не замечать этот настойчивый внимательный взгляд. А, впрочем, что за новость?! Разве она когда-нибудь его замечала. Петр Сергеевич был не дурен собой, на пару лет старше её, подтянутый, ладный, с приятными чертами лица, с красивыми усами, которые очень шли ему, но разве он мог сравниться с её мужем.

– Аделаида Михайловна сообщила? – недовольно поинтересовалась Эльза.

– Вы не должны так расстраиваться, в свете нет тайн. Да и что в том зазорного? – Петр Сергеевич старался произносить слова, как можно равнодушнее, борясь с очарованием баронессы.

– Я сделала это не для того, чтобы было, о чем поговорить между вистом и покером, – Эльза раздраженно отвернулась от Панютина, и её взгляд упал на изящную юную лет восемнадцати летнюю красавицу с чудными рыжими с золотистым отливом волосами. Розовое платье подчеркивало все достоинства стройной фигуры. Рядом с ней стояла Елизавета Алексеевна Арсеньева.

– Кто это? – спросила Эльза у полковника, повернувшись к нему в пол оборота.

– Где? – уточнил полковник.

– Рядом с Арсеньевой.

– Это княжна Юлия Алаповская, – начал свои пояснения Петр, но осекся и вопросительно посмотрел на Левину, – да вы, сударыня, меня не слушаете вовсе!?

Эльза и правда не слушала. Она смотрела на юную Юлию и вспоминала свою юность, свои наивные мечты и надежды, которые разбились о рифы реальной жизни, оставив на память грусть. Но вскоре всех позвали к столу, и баронесса отвлеклась от своих воспоминаний. Обед прошел скучно, гости обсуждали войну с турками, ругали Хусейн-пашу, надеялись на фельдмаршала Витгенштейна 10 10 Граф Витгенштейн Петр Христианович (1768 г.-1843 г.) главнокомандующий русской армией в начале русско-турецкой войны (1828 г.– 1829 г.) , спорили о боеспособности русской армии, вспоминали о французах и Наполеоне. Что касается Эльзы, она не внимала умным и пространным речам, её мало занимала политика, единственное, что точно знала баронесса – за каждую глупость важного чина, за их интриги солдат платит кровью, крестьянин – животом 11 11 В значении – жизнь . А все остальное жестокое кичливое фрондерство 12 12 Стремление противоречить кому-либо или чему-либо, выражать недовольство . Настоящие же храбрецы и достойные люди никогда не прячутся в роскошных кабинетах, отстаивая интересы Отечества на боле битвы, например, таком, как Бородино, где погибли двое её родственников, и тысячи отважных русских воинов. Княжна же Юлия наоборот жадно вслушивалась в речи за столом. Наконец обед закончился, и можно было пройтись. Мужчины отправились искать удачи в картах. Их жены уселись обсуждать последние новости, а дочери устремились танцевать. Аделаида Михайловна поравнялась с Эльзой. Её круглое лицо говорило, что она милая женщина, но ужасная болтушка.

– Эльза Львовна, я жду вас завтра на закрытие. Будет итальянец, чудный тенор.

– Я приду, может быть, – Левина не знала, чего она захочет завтра.

– Вот и славненько, – Хлюстина улыбнулась.

А между тем, в другом зале начинались танцы. Шума наделал приезд поручика запасного эскадрона лейб-гвардии драгунского полка графа Павла Юрьевича Мелецкого, который в свои двадцать шесть лет покорял девичьи сердца особенной тайной, горящей огоньком на дне голубых выразительных глаз. Количество тайных романов, приписанных этому поручику, будоражило женские умы всего Санкт-Петербурга. И каждая такая взбудораженная дама или девица, считала своим долгом придумать дополнительные романтические подробности, передавая очередную сплетню. Число этих подробностей и сплетен было таково, что можно было подумать будто Павел Мелецкий это несколько человек, причем достаточно разных. Княжна Юлия, затаив дыхание, следила за молодым графом в тайной надежде на приглашение на танец. Эльза, заметив всеобщее замешательство, тоже вошла в зал, посмотреть на происходящее из любопытства. Зазвучала мазурка, и все женские взгляды в зале обратились на Мелецкого, желая знать, кого же он пригласит на этот раз. Баронессу не интересовал танец, и поэтому, оценив интригу, скептически глядя на молодого красавца поручика, и на всеобщее ожидание его выбора, она хотела уже уйти, но Павел опередил её.

– Окажите мне честь, баронесса, танцевать со мной мазурку, – голос графа звучал очень уверенно, или даже дерзко. Эльза обернулась и вопросительно посмотрела на Мелецкого. Недоумение и вопрос: «Как вы смеете!» – вот её взгляд.

– Помилуйте, граф, – Эльза подбирала слова, борясь с возмущением. Строгий взгляд женщины старался напомнить поручику о приличии и благоразумии. А по залу пронесся осуждающий шепот, чье-то тихое возмущение. Какой конфуз.

– Я не танцую, и уже ухожу, – проговорила Эльза.

– Прошу прощения, баронесса, – Мелецкий с вызовом посмотрел в глаза Левиной, а затем обернулся на любопытствующие праздные взгляды готовых к возмущению людей. Какой дерзкий и необдуманный поступок, и готовая сплетня. Но ему хотелось их подразнить, всех собравшихся в этом зале, и потому он выбрал привлекательную женщину, старше себя по возрасту, чтобы обеспечить будущие скандальные подробности этой истории. Поручик был уверен, что в каждом доме обсудят, дополнят по своему вкусу сегодняшний конфуз. Павел делал это намеренно, но не из тщеславия или гордости, а из самонадеянности и самолюбования, полагая, что подобное поведение сродни храбрости на поле боя, и вызов замшелым суждениям великосветской публики. Тем временем Эльза, воспользовавшись тем, что поручик отвлекся от разговора с ней, ушла из зала, направившись к выходу. Остановилась она только у кареты. Как он посмел! У неё репутация порядочной женщины, а не какой-то кокотки. На балу, при всех, какой неожиданный конфуз. Баронесса, расстроенная медленно садилась в свою карету, не замечая моросящий майский дождик. Возмутительно. Этой публике только и падай повод посудачить, а теперь они не оставят от её репутации камня на камне, посчитав, что у них тайный роман. Карета тронулась, мимо проплывали хмурые улицы, смятение не покидало баронессу. И Левина приняла спасительное решение, уехать в имение, подальше от сегодня родившейся сплетни.