Нина Колядина - Гайда!

– Значит, и винтовки вам выдали? – с какой-то мальчишеской завистью в голосе спросил у отца Аркаша.

– Конечно, Адик, – назвав мальчика детским ласкательным именем, ответил Петр Исидорович. – Без винтовок какие же мы солдаты!

Аркаша опустил голову вниз, сморщил лоб, словно обдумывал что-то очень важное, но не знал, можно ли об этот спрашивать или нет, и все-таки решился:

– Папочка, я знаю, что некоторым из армии присылают винтовки в подарок. А ты не мог бы мне прислать?

– Адя, да зачем тебе винтовка? – с удивлением посмотрев на сына, спросила мальчика Наталья Аркадьевна.

– Господи, какой же он еще ребенок! – покачала головой Дарья.

– Как зачем? Хочется, чтобы что-нибудь на память о войне осталось! – пояснил свою просьбу Аркаша.

В тот вечер они еще долго сидели в гостиной, но уже без Оли и Кати, которых уложили в постель. Таля тоже клевала носом, но отправиться в детскую спать наотрез отказалась. Девочка придвинула свой стул поближе к отцу, обхватила Петра Исидоровича обеими руками и, положив белокурую головку ему на плечо, приготовилась слушать.

Аркаша, проглотив обиду за отказ прислать ему винтовку, жадно ловил каждое слово отца. В его глазах читалось порой совсем не детское любопытство.

– Пап, как ты оцениваешь наши действия на фронте? – с самым серьезным видом обратился он к отцу. – Не допускает ли командование каких-нибудь ошибок?

– Да не такой уж он и ребенок! – засмеялась Наталья Аркадьевна и повернулась к Дарье:

– Вон какие вопросы задает!

– Рядовой Петр Голиков докладывает полковнику Аркадию Голикову! – взяв под козырек, шутливо отрапортовал Петр Исидорович. – Русская армия успешно наступает!

Заметив, что Аркаша, подыгрывая ему, приподнял подбородок и по-военному выпрямил спину, Голиков-старший, не меняя интонации, продолжил:

– В сентябре наши войска заняли большую часть Восточной Галиции и Буковины, взяли в осаду город Перемышль, а также захватили один из самых крупных городов Австро-Венгрии Лемберг, а по-нашему – Львов. В октябре войска Юго-Западного и Северо-Западного фронтов остановили наступление 9-й германской и 1-й австро-венгерской армий на Ивангород, а затем – на Варшаву, отбросив их на исходные позиции!

…Больше они не виделись, их связывала только переписка. Из Владимира приходили трогательные, полные нежности и тоски по близким послания. Петр Исидорович писал каждому отдельно – Наталье Аркадьевне, Аркаше, Талочке. Оле и Кате он присылал красочные открытки, по которым Оля училась читать.

Жена и старшие дети в письмах рассказывали ему о своей жизни и планах на будущее. Наталья Аркадьевна просила мужа не беспокоиться о них – ее заработка и денежного пособия, которое государство выплачивало за призванного в армию главу семьи, им вполне хватало. Таля писала любимому папочке о том, как готовится к поступлению в гимназию. Аркаша рассказывал о делах в училище, об учителях и новых товарищах, не забывая при этом задавать отцу вопросы о войне.

Однажды, зайдя в детскую, чтобы проверить, как сын приготовил уроки, Наталья Аркадьевна заглянула через плечо сидевшего за письменным столом Аркаши и увидела, что тот пишет письмо отцу. «Видел ли ты аэропланы?» – прочитала она последнюю строчку. Показавшийся несколько наивным вопрос мальчика заставил Наталью Аркадьевну улыбнуться, но она тут же придала своему лицу серьезное выражение и обратилась к сыну:

– Адя, а почему тебя интересуют именно аэропланы?

– Ты что, не понимаешь? – повернулся к матери Аркаша. – Техника на войне – это самое главное, особенно аэропланы! С них можно и бомбы сбрасывать, и врагов выслеживать, и всякие другие боевые действия вести.

Посчитав, что исчерпывающе ответил на заданный вопрос, мальчик снова склонился над листком бумаги, окунул перо в чернильницу и вывел в конце письма свою подпись: «Полковник Аркадий Голиков». Потом он достал из ящика стола новый конверт без почтовой марки, поместил в него сложенный вчетверо, исписанный неровными буквами листок, аккуратно заклеил конверт и написал на нем знакомый адрес: г. Владимир…

Тогда мысль о том, что отец может погибнуть, даже не приходила Аркаше в голову. Все изменилось в тот момент, когда у Петра Исидоровича поменялся почтовый адрес.

Это было весной пятнадцатого года. Весной, которую ждали с нетерпением и надеждой. С нетерпением, потому что после надоевшей холодной зимы людям хотелось тепла и солнца. С надеждой, поскольку верилось, что успешные действия нашей армии приведут, наконец-то, к победе над врагом и к окончанию войны.

Вопреки ожиданиям, весна выдалась пасмурной, тоскливой и совсем безрадостной. Ни один лучик солнца не пробивался сквозь сплошную пелену облаков. Хмурые, однообразно-серые дни навевали грусть, которая усугублялась еще и тем, что в газетах стало появляться все больше и больше известий о наших неудачах на фронте.

Люди собирались группками и обсуждали сообщения о ходе военных действий. Вести о вторжении германских войск на принадлежащие Российской империи территории не приносили никакой радости. Сводки о наших потерях – а они исчислялись сотнями тысяч погибших и раненых – приводили народ в еще большее уныние. Каждый человек понимал, что место выбывшего из строя солдата займет кто-то другой – чей-то муж, брат или сын, который до поры до времени числился ратником ополчения, и от этого понимания лица у людей становились такими же сумрачными, как затянутое серыми тучами небо.

Весна все-таки вступила в свои права: разогнала надоевшие тучи, окутала город дымкой нежной молодой зелени, а затем одарила его пышными гроздьями душистой сирени. В один из солнечных майских дней Наталья Аркадьевна, возвращаясь с работы, отломила от цветущего у больничного забора куста несколько веток и пришла домой с букетом ароматных нежно-лиловых цветов. В прихожей ее встретили Аркаша и Таля.

– Мамочка, тут тебе письмо от папы, – без обычной радости в голосе, которую проявляли дети в таких случаях, сказал мальчик и протянул матери конверт.

Письмо было без обратного адреса. Это могло означать только одно – рядовой Петр Голиков из города Владимир выбыл. Ветки сирени выпали у Натальи Аркадьевны из рук…

В те дни Аркаша как-то сразу повзрослел. Открывая свежие газеты, он находил в них сводки военных действий и анализировал положение на фронте. Ситуация складывалась непростая.

Взятие Перемышля и Львова стало последним крупным успехом русской армии в 1915 году. К концу того же года Польша и Курляндия были заняты Германией, после чего линия фронта превратилась практически в прямую, соединившую Балтийское и Черное моря. Боевые действия велись на подступах к Риге. Там, на рижском участке русско-германского фронта, дислоцировался 11-й Сибирский полк, в котором служил сначала рядовой, потом – прапорщик Петр Голиков.