Номен Нескио - Бетельгейзе. Часть 2

Все расселись за накрытые столы и принялись жадно поглощать пищу и вино без всяких церемоний и этикетов. Порядком поднадоевшая консервированная пища не вступала ни в какое сравнение с предложенными яствами. Изумительный голос Розиты Сирано, лившийся из граммофона, гармонично вписывался в атмосферу обеда. Свежий воздух и вид природы пьянил, вырвавшихся из капсулы субмарины моряков, нисколько не меньше, чем подаваемое вино. И вот уже очень скоро обеденная комната наполнилась хмельными голосами моряков, давших волю своим чувствам, и интересующихся у стюардов есть ли на этой базе женщины. Один из обслуживающих обед людей подошёл к месту, где сидел Рейнгхард и незаметно передал ему записку. Оглянувшись на своих сотрапезников, Отто решил, что секретность, с которой была передана записка останется прежней. Офицеры его экипажа были заняты исключительно собой, и не обращали на него никакого внимания. Развернув сложенный листок, капитан прочёл: «Корветтен – капитану О. фон Рейнгхарду лично. Господин капитан, к 20 часам Вам необходимо прибыть к военному атташе, полковнику Шоллу для конфиденциальной беседы».

Убрав листок, Рейнгхард рукой подозвал стюарда, обратившись к нему, стараясь не привлекать внимание:

– Проводите меня.

– Да, господин капитан, вам отведена отдельная комната, там вы можете отдохнуть. После, я провожу вас по вашему делу, – участливо ответил стюард, демонстрируя свою осведомлённость.

– Да уж, ты проводишь, – подумал про себя Рейнгхард, – Можно даже и не встречаться с атташе, ты бы сам мне всё рассказал. Не удивлюсь если под левой грудью у тебя татуировка с обозначением группы крови, как и у всех из СС.

– Может, господин капитан желает, чтобы ему принесли что-нибудь в номер? – вновь обратился стюард.

Рейнгхард согласно кивнул головой:

– Желает…. Бутылку вина и холодный сок из граната.

– Будет исполнено, – по-военному отчеканил стюард и, не переставая широко улыбаться, удалился.

Теперь к шумному веселью добавился звук бьющейся посуды. Капитан сдёрнул из- за воротника белоснежную салфетку и, положив её на стол, поднялся со своего места. Большинство офицеров заметив, что их командир собирается покинуть обед, так же поспешили подняться со своих мест, с трудом держась на ногах.

Рейнгхард поднял руки и произнёс:

– Господа, прошу…, продолжайте! Я оставлю вас. Отдыхайте, наслаждайтесь жизнью, вы это заслужили.

– Да, мой капитан, – нестройным хором ответили офицеры, теперь очень довольные своим командиром и самой обстановкой.

Ещё раз, обведя свой экипаж взглядом, он задержался на Лемке:

– Густав, посмотри тут, чтобы без сюрпризов.

Старпом кивнул головой в знак согласия. Рейнгхард вышел из зала под громкое вставание всего экипажа. Ещё громче заиграла музыка, снова вино потекло из бутылок, одни блюда сменяли другие. На выходе капитана встретил всё тот же улыбающийся стюард и жестом пригласил следовать за собой, проводив в отдельную комнату во флигиле, где уже стояла бутылка вина, ваза с фруктами, графин с тёмно- красным соком и небольшая вазочка со льдом. На заправленной кровати лежало большое махровое полотенце.

Рейнгхард огляделся, давая понять, что доволен обстановкой, и обратился к стюарду:

– Очень даже не дурно для военной базы. Очень даже…. Всё в порядке. Спасибо. Мне всё нравится. Вы можете идти.

Стюард не двинулся с места.

Рейнгхард с удивлением посмотрел на него:

– Что-то ещё?

Он согласно кивнул головой:

– Господин капитан, если вы желаете, то…, в общем, тут такое дело…, относительно недалеко есть город Нагасаки, довольно крупный, тысяч в триста населения…. Я бы для вашего удовольствия мог пригласить женщину. Я понимаю…, долгое плавание, и я не вижу ничего зазорного…, эти японские женщины могут удивить….

Рейнгхард не дал ему договорить, вежливо прервав на полуслове:

– Удивить…? Я понимаю…, но пока я всего лишь хочу отдохнуть.

Потом он очень долго стоял, закрыв глаза, под струящейся горячей водой из душа, и ничего не было вокруг кроме шума воды. Пугающая тишина для человека, который уже не представляет этот мир без шума работы машин в подводной лодке. Самое ужасное для подводника, это когда тихо, да так, что слышно, как капли воды, срывающиеся с высоты, разбиваются о воду в заполненном отсеке и больше ничего, только капли о воду и тяжёлое, прерывыстое дыхание людей. Почти инстинктивно он стал растирать пену от душистого мыла по своему телу. Поднеся намыленную руку к лицу, Рейнгхард втянул носом этот запах, он был таким или почти таким, каким сортом мыла пользовалась Саша. Опять Саша…, снова она не давала ему покоя. Он провёл себя по лицу, как бы это могла сделать она, но никогда этого не было в их отношениях. Опять и опять он водил рукой по лицу, по шее и волосам испытывая удовольствие от горячей воды и вместе с тем невероятно гнетущую тоску.

– Саша…, Саша…, – носилось в голове, и к горлу подкатился комок.

Оставаясь под струями воды и опершись руками на стену, Рейнгхард уткнулся в них головой стыдясь признаться самому себе. Сейчас он плакал, чего не было никогда в его жизни. Это был беззвучный рёв души солдата. Вода потоками стекала по его телу как будто бы она, Саша, подойдя сзади, ласкала его плечи. Саша превратилась в далёкую, безнадёжно несбыточную мечту.

А тем временем, градус отношений в обеденной зале накалялся соразмерно с количеством влитого алкоголя в организмы, измотанные долгим арктическим переходом. Сотрудники, прибывшие с послом и атташе, вскоре покинули обед, позволив экипажу не стеснять себя присутствием принимающей стороны. Отсутствие женщин заполнялось мыслями и разговорами о политической и военной обстановке в мире начиная искрить.

– Эй…, Эрвин! – позвал инженера штурман, заставив Равенау поднять тяжёлую от выпивки голову.

– Ну…, чего тебе? – ответил Эрвин заплетающимся языком.

Кардес огляделся вокруг, подмигнув товарищам, сидевшим рядом, и спросил полушёпотом:

– Скажи, а чего ты «Хайль» не крикнул, когда зашли эти из посольства? Они бы достойно оценили твой поступок.

Сидевшие рядом с Кардесом боцман Ланге и второй инженер Курт Салемберг громко рассмеялись.

– А тебе что-то не нравится? – произнёс Равенау, еще больше выпрямившись, понимая, что развивающийся конфликт может привести к потасовке, где перевес был явно не на его стороне.

Кардес усмехнулся и закурил сигарету, намеренно выпуская дым в лицо инженера.

Не выкурив и половины, демонстративно затушил её в тарелке с остатками еды, что стояла перед Равенау, сопровождая свои действия вопросом:

– Ну а может, сейчас крикнешь? Только не обоссысь от удовольствия, придурок.