Наталья Навина - Последние Каролинги – 2

Деделла нарочно выбрала день, когда Фридеберт уехал в монастырь – отвезти сыр и узнать новости о Винифриде. Мысль заняться колодцем приходила ей давно. Общинники из Аризент либо забыли о нем, либо махнули на него рукой. А ей пользоваться этим колодцем было бы выгодно и удобно. Но Фарисею она об этом не говорила ни слова. Сам бы он, конечно, вычистить колодец не сумел, а мысль, что он чего-то не сумеет сделать по хозяйству, была для его мужского самолюбия болезненна и оскорбительна. Поэтому Деделла помалкивала и выжидала. Теперь он уехал и вернется не скоро. Но непременно вернется – в этом она была уверена. Если приор чем-то и попрекал его во время его наездов в монастырь, он об этом тоже умалчивал. Но, скорее всего, ничем приор его не попрекал – Фридеберт не был даже послушником, и волен был в любое время уйти из монастыря и жить где угодно и как угодно. А она за это время справится. Когда Фридеберт вернется, все уже будет готово. Конечно, это будет нелегко. Но она справится. Я все сделаю для тебя, любимый!

Обрядившись во все самое худшее из того, что у нее было (Деделла счастливо засмеялась – бывали времена, когда она даже не могла себе представить, что будет выискивать «самое худшее»), обмотав ноги тряпками, а волосы тщательно упрятав под платок, она вооружилась лопатой, веревкой и ведром и направилась к старому колодцу. Было довольно прохладно – лето уже близилось к концу, но Деделла знала, что сегодня ей мерзнуть не придется.

Колодец, очевидно, был выстроен в те же времена, что и близлежащая вилла, был каменным, и строители, вероятно, предусматривали, что его временами будут чистить, потому что изнутри шел ряд металлических скоб, по которым удобно было спускаться вниз. Если бы колодец не высох, они бы, наверное, проржавев вконец от сырости, рассыпались в прах – а так кое-где еще держались. Деделла, подоткнув подол, открыв при этом крепкие ноги, подвязалась веревкой и полезла вниз. Оказалась она не в жидкой грязи, как все думали, а на груде камней. Может, колодец не пересох, как все думали, а был засыпан? Другая бы отступила, но Деделла засучила рукава и приступила к работе. Несколько раз она карабкалась наверх с полным ведром камней, костей и прочего мусора, опрастывала его и снова спускалась. Когда дно несколько очистилось, она взялась за лопату, отыскивая засыпанный источник. Но то ли его так прочно забило, то ли Деделла просто не могла его найти, труды ее не принесли особого успеха. Она отнюдь не склонна была признать свое поражение, просто выругала себя, что не догадалась прихватить с собой огня, понадеявшись на то, что в колодец будет проникать дневной свет. Вытерев рукавом с лица грязь и пот, она привалилась спиной к стене колодца, гадая – сходить ли ей в дом за факелом и мотыгой, от которой толку было бы больше, или сделать это завтра. Ей не хотелось откладывать работу на следующий день, но слишком уж она умаялась.

И вот так, отдыхая во тьме, пыли и прохладе, она услышала наверху человеческие голоса.

Деделла чуть было не окликнула их – этих людей, беседовавших наверху. Но что-то ее удержало. Крестьянская осторожность… инстинкт существа, на своей шкуре узнавшего, что такое травля. Вдобавок голоса были совершенно незнакомые – и мужские. Она могла доверять только одному мужчине на свете. Поэтому она задержала дыхание и затаилась, надеясь, что те, наверху, ее не заметят.

– …все эти дни я не буду здесь появляться. Я должен быть в Париже, и меня должны видеть. Поэтому тебе придется оставаться здесь и следить. Отсюда хорошо видна дорога, – говорил один.

– Но когда… – начал было другой.

– Надеюсь, что в ближайшие дни, – резко перебил его первый. – Но кто может знать точно? У нее не всякий день может быть случай подобраться.

– Тогда я буду настороже. Лошадь будет там, где договорились. И… она сразу же прискачет сюда?

– Лучше было бы, если б она задержалась. Меньше подозрений. Но она может себя выдать… или просто проболтаться. Поэтому ей желательно сразу уходить. И, – говоривший на некоторое время смолк, – и, если все случится быстро, тебе, может, и не придется высматривать. О смерти королевы известие разнесется быстро, а если к тому же… – он снова замолчал, будто слова жгли ему язык. – В любом случае ты будь готов исчезнуть. Из Компендия за ней может быть погоня.

– Я постараюсь ее перехватить.

– Верно. Ты должен ее встретить. Ну, и дальше ты знаешь… – голос стал удаляться, словно его обладатель двинулся прочь от колодца.

Деделла, сжавшись, не двигалась с места, не зная, остался ли у колодца второй собеседник или двинулся вслед за первым. Текли томительные минуты, но наверху ничего не было слышно. Деделла, обливаясь потом. дрожала на дне колодца. Наконец она рискнула. Цепляясь за скобы, она поднялась наверх и осторожно высунула голову, как улитка из домика. Никого не увидев, мгновенно перевалила через край колодца и бросилась прочь. Об оставленных внизу лопате и ведре она, разумеется, не вспоминала. И только выбравшись на тропинку, петлявшую вниз по склону, она осознала, о чем толковали эти люди.

«О смерти королевы известие разнесется быстро»! Они собирались убить королеву… и скоро… в ближайшие дни.

Деделла внезапно поняла, что бессмысленно топчется на месте, не в силах принять какое-либо решение. Если бы только Фридеберт был здесь! И надо же было ему уехать именно сегодня… и забрать лошадь с повозкой! Но что же делать? Может быть, пойти в Лаон, может, по дороге она нагонит Фридеберта и посоветуется с ним. Но… на это уйдет время, много времени. А они говорили – «в ближайшие дни»… а Деделла должна успеть предупредить королеву о том, что некая «она» замышляет ее убить, и какие-то чужаки ей помогают. Люди, должно быть, подумают, что Деделла спятила. Ну и пусть. Каким-то звериным чутьем Деделла понимала, что жизнь королевы – не просто единственная гарантия ее благополучия и благополучия ее племянника. От жизни королевы зависит ее собственная жизнь. Нужно бежать в Компендий.

Деделла оглядела себя – обноски, не годившиеся даже для работы в коровнике грязные руки и ноги… Может, забежать в Кюиз, умыться, переодеться? Нет, одернула она себя. Нет времени. Нужно подаваться прямиком в Компендий.

Этот выбор решил ее судьбу.

Роберт уже поднялся довольно далеко по тропе, когда осторожный Ксавье окликнул его:

– Гляньте, ваша светлость, какая-то женщина по склону бежит.

– Ну и что?

– Так ведь она вроде бы из лесу бежит. А мы никого не встретили.

Тут и Роберт оглянулся в седле.

– А бежит она в сторону дороги… Ах, черт, и у колодца этого камни какие-то валялись… Могла она там где-нибудь поблизости укрываться?

– Не знаю, господин.

– Вот что, Ксавье. Поезжай за ней. Посмотри, куда она бежит. И если к замку…