Андрей Воронов-Оренбургский - Сталинград. Том третий. Над нами мессеры кружили

Да, вопрос о том насколько серьёзное, «роковое» влияние оказала погода на ход операции «Тайфун», до сих пор является предметом яростных споров военных историков и аналитиков.

Да, резкое понижение температуры в декабре 41-го и снежные заносы, сильно повлияли на моральное состояние и здоровье находившихся на Восточном фронте немецких солдат. История повторялась…Суровые холода – морозы заставляли их, как и солдат Наполеона в 1812 году, судорожно искать закрытые убежища…

Всё так…Но, ведь, положительно со всеми этими сложностями столкнулась и Красная Армия. Её бронетехника, артиллерия, конница тоже не летали на крыльях. Не было ковров – самолётов и у её пехоты. А лютый мороз, продиравший до костей, так же равнодушно убивал советских солдат в снегах и стылых окопах, как и немецких, абсолютно не делая никакой разницы между воюющими сторонами.

Жестокие холода точно также принуждали и наших обмороженных бойцов искать укрывища, хотя в свою очередь позволили советской пехоте и коннице заходить за линию фронта и совершать дерзкие з отчаянные манёвры по окружению вражеских частей, которые прекратили поддерживать непрерывную линию обороны.

Между тем, самое серьезное влияние «русские» морозы оказали на операции в районе канала Москва – Волга, где советским войскам посредством огромных потерь удалось осуществить прорыв на Клинском выступе.

И если уж говорить о тех факторах, кои всерьёз повлияли на провал операции «Тайфун» и последующее советское контрнаступление, то фактор погоды, следует подвинуть в сторону…

Главным фактором был, конечно, моральный и боевой дух наших солдат-офицеров; их невероятная самоотверженность, ошеломляющая неприятеля готовность русских умереть за Отчизну, восхищающий и пугающий одновременно массовый героизм, непоколебимая убеждённость в своей правоте и яростное желание уничтожить врага, отбросить фашистов от любимой Москвы – решили исход дела.

Самым слабым местом группы армий «Центр» с начала кампании были организация снабжения и состояние линий коммуникаций. Она располагала всего двумя железнодорожными полками для восстановления разрушенных советских железных дорог. И, увы, очень скоро выяснилось, что эти полки явно не справляются с объёмом, выпавших на их долю работ, ощутимо чувствовалась и нехватка профильной инженерной техники.

Другой проблемой была низкая эффективность немецких линий коммуникаций в Польше, обусловленная возникшей там ведомственной конкуренцией между службами, отвечающими за железные дороги, транспортные перевозки и складское хозяйство.

Однако, как не крути, а первый этап советского контрнаступления успешно завершился к концу декабря, когда войска группы армий «Центр» были отброшены от Москвы на всём протяжении фронта, хотя Калуга была освобождена 26 декабря, Вязьма и Ржев оставались в руках немцев в течение всей зимы. В ходе операции «Тайфун» группа армий «Центр» потеряла около 110000 человек, в том числе 25000 убитыми и 5000 пропавшими без вести. Особенно тяжёлый ущерб был нанесён в декабре 1941 года немецкой технике – 596 танков, 1460 артиллерийских орудий и миномётов, 800 противотанковых пушек.

Потери Красной армии во время операции «Тайфун» и декабрьского контрнаступления оказались ещё более чудовищными: Западный и Калининский фронты потеряли свыше 355000 человек – 38% от всего списочного состава. Несмотря на все советы – опасения Шапошникова и Жукова, Сталин потребовал, чтобы Ставка спланировала на январь новое наступление, в ходе которого следовало окружить и уничтожить в районе Вязьмы большую часть немецко – фашистских войск группы армий «Центр». Советское наступление в январе – марте 1942 года изрядно потрепало войска командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Бока, однако линия обороны, отступавшего противника оказалась очень крепка, и поставленных целей достичь не удалось.

…Все эти дантевские круги ада Магомед Танкаевич знал не понаслышке. За 7 дней до начала Великой Отечественной войны, он закончил Краснодарское пехотное училище. Естественно, с первых дней войны оказался в действующей армии…

Вместе со своими воинами, – долгую и суровую фронтовую дорогу ЧИСТИЛИЩА, – прошёл он с боями. Будучи командиром взвода, роты, батальона, а на исходе войны командиром полка, он проделал овеянный порохом – славой боевой путь по многим фронтам.

От заката и до рассвета…Он в полной мере познал полынную горечь сводящих с ума отступлений…До мозга костей прочувствовал, что такое бегство, животная паника и безумство многих тысяч людей….Обречённо и молчаливо, как скот на забой, исступлённо бредущих в солнечном блеске… Омертвевшие от усталости, страха и зноя, качающиеся и падающие, жадно, в драку, осушающие грязные, зловонные придорожные канавы и лужи, когда в раскалённых зёрнах зрачков виделось больше, чем смерть, чем ужас смерти…

Тогда летом 41-го, он впервые почувствовал это, когда их разгромленная дивизия – шла двенадцать часов непрерывно, не останавливаясь, не замедляя хода, не подбирая упавших, раненых и оставляя их врагу, который сплошными, моторизованными колоннами и бронированными армадами быстро двигался сзади них и через три-четыре часа стирал следы их сапог гусеницами и автопокрышками своей бронетехники…

От рассвета и до заката…Познал он и огненный шквал бомбардировок, и ревущую дрожь земли, и чёрное солнце в ртутном плазменном небе…И свирепую жестокость атак, и дикую, звериную лютость рукопашных схваток, когда глаза в глазах, ножи в ножи…И терпкую, истеричную радость побед, и жуткие, на оголённых нервах солдатские стенания – хрипы над убитыми фронтовыми товарищами…

И не мудрено. Его первое боевое крещение произошло на Украине, в районе Белой Церкви, потом сражение за Смоленск, битва за Москву, затем Воронежкий фронт и Сталинградская битва, следом Огненная Дуга-Курская битва, потом Корсунь-Шевченковская операция, освобождение узников Освенцима, снова жестокие бои на Сандомирском плацдарме в Польше, бои за Прагу – таковы ратные вехи боевого командира Магомеда Танкаевичаю

* * *

…Пока комбат отсутствовал, а на губах ещё горел горький спирт, он мысленно облетел все их совместные фронтовые дороги, армейские лазареты и морги, все горящие колонны и взорванные заставы, брошенные вдоль дорог и в полях кладбища искорёженной, обгорелой техники. Как бред, промелькнуло и кануло: багряный закат…Санитарная повозка, с разметавшимся на ветру чёрным конским гривьём, мчится в ржаво-охристой пыли, откосы холмов кудрявятся взрывами шрапнели…И кто-то простроченный автоматной очередью умирает в муках под дырявленным сводом пыльной парусины…И, быть может, последнее, что видят его глаза алый клок дымного неба, низкое багровое, хмурое и злое, словно с похмелья, солнце и лёгкий абрис испуганного лица молоденькой санитарки…