Анна Зубкова - Сказание о Раде и Алексее

– А Бог – зачем такое допускает?

– Не ведаю… Может надеется Бог, что образумятся люди, которым свобода воли дарована… И что не зря на Землю посылал Он Сына Своего Иисуса! Быть может, всё же, Учение Иисусово о том, что люди друг дружке братья и сёстры, что в любви к Отцу Небесному и к ближним своим жить они могут – не зря дано было человекам… Может быть, ждёт Бог, когда люди, видя такие ужасы, Учение сие Иисусово – исполнять станут…

Ладно, будет о том!

Много крови пролито было и немало ещё прольётся!…

– Так надо же что-то делать?!

– Много казнено было тех, кто пытались…

И я пытался, да и ты, вроде, тоже пытался…

Стрельцы ведь – указ царевны Софьи исполняют, а не просто так они по просторам безлюдным лесным становища раскольников ищут!…

Ты вот лучше подумай, какие бумаги Ефимии с детьми нам написать следует, чтобы не тронули их более…

На следующее утро старец Николай наполнил заплечный мешок Алексея всяким припасом съестным. Алексей даже с некоторой тревогой наблюдал за тем, как сильно опустели их закрома, потом словно «одёрнул себя», мысли грешные отогнал и порадовался щедрости старца Николая, который о себе и о нуждах своих не думал вовсе…

Старец велел проводить Ефимию с детьми в деревню и помочь обустроиться в каком-нибудь доме пустом.

Таких домов было там много, потому, как переселены отсюда были люди для работы на рудниках, где добывали железо и медь.

Пока они шли, Ефимия рассказала о том, что она – вдовая, что их духовни́к Калистрат велел сечь мужа её за непокорство. И засекли его до смерти…

Рассказывала она это спокойно так, обыденно, без слёз.

Объяснила, что в общине этой все в страхе жили.

Поведала после, что в общине другой – своей родной – где она до замужества жила, такого не было. Все с верой «спасались», дружно было и ладно меж людьми… А тут, у Калистрата в общине, все всего боялись. «Антихриста» – боялись, «конца света» – боялись, преследователей за веру – боялись, того, что в немилости у духовника окажутся, – тоже боялись…

А как она без мужа осталась, которого «прислужником дьявола» нарекли, то и вовсе страшной жизнь для неё с детками стала. Так она этого страха натерпелась, что бежать решилась.

А тут стрельцы пришли, бумагу какую-то ука́зную прочитали. Выходило им, куда ни глянь, смерть неминучая… Вот и решилась она веру сменить и через это детей спасти.

Потом про веру новую стала спрашивать с осторожностью:

– Простит ли Господь, что переменила веру отцов и дедов? Помилует ли Он деток?

… Алексей успокаивал её, как мог.

В деревне помог дом выбрать покрепче…

Потом людям, которые вышли посмотреть, что тут происходит, сказал, что, Божьей Милостью, с ними рядом теперь вдова с детьми малыми жить будет. Сказал, чтобы помогали друг другу по-христиански. Ещё слова об Иисусе, о заповедях доброты говорить стал… Словно вспомнил, что когда-то речи пламенные произносил…

Его слушали молча… Увидел он взгляды… словно пустые да непонимающие… И замолчал…

Спросил, о том, не нужно ли чего от него кому-нибудь?

Написал два прошения тем, кто к нему обратились с просьбой помочь…

Идя обратно, думал Алексей о людях, что в деревне остались: нищие, неграмотные, и нет им дела никакого – до Бога!… Выжить бы, подати заплатить и не умереть с голоду – вот и вся их жизнь!… Да нужна́ ли такая жизнь? А жить они все хотят, словно из последних сил за существование своё такое горестное цепляются!…

«Вразуми, Иисусе, как же можно им помочь?» – с этой просьбой Алексей углубился в молитву и зашагал быстрее к скиту.

Там, словно огонь свечи пред иконой, ровно и спокойно сияла и согревала всё вокруг душа старца Николая. Рядом с ним – Алексею было легче переносить все испытания жизненные, словно маленький уголок «земли обетованной» создавал вокруг себя старец Николай своим спокойствием и глубиной веры своей – неколебимой в любых испытаниях.

Алексей много размышлял о том, что ему довелось увидеть и узнать за последнее время. Думал о расколе церковном, о множественных расхождениях в верованиях даже среди тех, кого именовали теперь «раскольниками», о том, кáк указы об «искоренении ересей» написаны и о том, как их трактуют и даже ещё более страшно ужесточают люди, наделённые властью их исполнять, о безвольной и бездумной покорности одних людей и о не укладывающейся в понимание жестокости других… Думал о готовности человека принять смерть за веру свою…

Думал и о том, как происходящие гонения можно было бы остановить: «Нужна ли вера единая для всех? Можно ли так сделать, чтобы вражды и нетерпимости в вере не было среди людей? И что вообще есть вера?»

Однажды Алексей спросил старца Николая:

– Отчего так много вражды меж людьми, так много ненависти именно из-за веры? И что такое вообще – вера?

– Вера – то сила великая! Сила сия из ума – в душу прорастает.

Кто веру крепкую имеет – тому жить легко! Он – словно листок малый на ветви дерева – единым со всем деревом себя ощущает!

Вера и есть та сила, что сей листок удерживает единым с веточкой и с самим деревом. А если слаба вера, то человек – словно листок такой, с ветви слетевший и ветром гонимый: то в одно место гибельное его принесёт, то в другое…

Прόсто наше счастье монашеское: нужно жить всегда душой с Господом! Душа – через веру глубокую и любовь чистую – с Богом соединяется!

А Любовь Божия есть та Сила чýдная, что душу питает, словно сращивает с Создателем!

Тело же человечье – оно и впрямь – как листочек на том Древе Божием.

Время даётся сему листочку-телу распуститься, зазеленеть, пожелтеть и погибнуть… А душа – неотрывна от Бога остаётся, если любовью к Господу за жизнь свою наполнилась и приросла к Богу! А если не приросла душа к Господу – то тоже, как и тело бренное, подобно листьям опавшим гибнет…

А какую пользу от листика дерево имело, то уже не твоя забота.

В час свой ты родился, в час свой и смерть примешь! И по заслугам Бог рассудит: достоин ли Царствия Небесного – или нет…

– А как узнать: что для Бога угодно, а что – нет?

– Вот в этом-то – и секрет молитвы сердечной! Когда Бога в сердце ощущаешь – то и понимаешь Его Волю! Вот оттого-то и является радость – когда ему угодное исполняешь! Сам ты сие уже не раз испытал…

А если что не гладко задумал – то словно небо тучами нахмурится. То – тоже ощутишь: не дельное, стало быть, замыслил, не хочет того Господь!

Надо всеми нами – Он! И над жизнью твоею, и над судьбою!

– И что ж, выходит, от человека в судьбе его ничто не зависит? Ничего не переменить, никому другому не помочь? Надо просто верить, любить – и всё? Так вот – словно растение – и жить, и умереть?