Кирстен Сивер - Сага о Гудрид

Гудрид молчала, но глаза ее блестели. Торбьёрн взглянул в сторону дочери и медленно поднялся с места.

– Торстейн сын Эрика, ты оказал нам с дочерью большую честь. Мы знаем, что ты достойный человек из хорошего рода, и я только сожалею, что Эрик и мать Гудрид не дожили до этого счастливого мига. В знак того, что нам лестно твое сватовство, я объявляю, что в день вашей свадьбы я подарю тебе и Гудрид своего «Морского коня». Это не так много. Но когда мы уезжали из Исландии, Гудрид продала свою кобылку и получила за нее серебро, так что оно тоже будет частью ее приданого.

Отец никогда не заговаривал с Гудрид о приданом, но обещание подарить им «Морского коня» превзошло все ее ожидания! О серебре, полученном за Снефрид, она и думать забыла.

Торстейн подошел к скамье для женщин и сказал:

– Гудрид, я отдам тебе в придачу половину всего, чем владею. Надеюсь, тебе со мной будет хорошо.

Он протянул через стол руку, и в этот раз Гудрид безбоязненно встретилась с ним взглядом. Ее наполнила тихая радость: этот знатный, богатый юноша сватается к ней. Вместе с Торстейном они станут хозяевами Песчаного Мыса, и в ней навсегда пропадет чувство неприкаянности, словно она, переселенка, живет в Гренландии не подлинной жизнью.

Ударив по рукам, Торбьёрн сказал Торстейну:

– Я охотно объявляю о брачной сделке на йоле в Братталиде. Предлагаю сыграть свадьбу через год, а к этому времени я как раз припасу угощение. К тому времени, может, и Торвальд уже вернется.

– Сиди на месте, – шепнула Гудрид Торкатла. – Ты не должна хлопотать вокруг стола, когда к тебе сватаются.

Гудрид была рада этому: она чувствовала себя ослабевшей от напряжения. Торстейн занял место Торкатлы рядом с ней, и один за другим к ней подходили Лейв, Торлейв Кимби, люди Торбьёрна и поздравляли ее, желая счастья.

Последним был Харальд Конская грива.

– Наверное, ты увидишь много моржей, Гудрид, – мечтательно произнес он.

Гудрид обрадовалась. Харальд, конечно же, прав. Когда она уедет вместе с Торстейном в Западное Поселение, она окажется ближе к той жизни, которой жил Арни Кузнец, ближе к Виноградной стране, такой далекой и богатой. Нет, недаром ей предсказала дальние путешествия Торбьёрг-прорицательница: она удачно выйдет замуж и уедет далеко-далеко!

Торвальд так и не вернулся из Виноградной страны к свадьбе Торстейна и Гудрид. Сам он говорил перед поездкой, что попытается исследовать новые земли как можно лучше, прежде чем поедет назад в Гренландию, и потому никто не беспокоился о нем. Но Гудрид знала, что Торстейн волнуется. Он всегда был больше привязан к Торвальду, чем Лейв. Когда же Торвальд не вернулся и на второй год, начал беспокоиться и Лейв. Торстейн пообещал брату заняться хозяйством в Братталиде следующим летом, чтобы Лейв смог отправиться на охоту на Север на старом Эриковом корабле.

– Торстейн Черный управится один на Песчаном Мысе, – сказал Торстейн Гудрид. – Если мы вернемся из Братталида к следующему улову лососей – все обойдется. Даже если к тому времени Торвальд не вернется, то мать побудет с Лейвом.

Гудрид рассеянно слушала мужа. Она вноаь и вновь пыталась представить себе, как выглядит страна, в которой сейчас находятся Торвальд и его люди: какие там растут деревья, какие там едят ягоды и плоды, название которых она вряд ли когда-нибудь слышала…

Что же до Песчаного Мыса, то Торстейн всегда умел ответить на ее вопросы. «На берегу Светлого фьорда очень красиво, и Песчаный Мыс лежит у самой воды, а за ним – тучные пастбища и угодья. Прямо рядом с хутором течет речка, а в ней – множество лосося. Вот увидешь, ты станешь там такой же круглой, как наши овечки!»

Еще до свадьбы Тьодхильд показала Гудрид все, что получал от нее Торстейн: ковры, постельное белье, резные миски и прочую утварь. И Гудрид была счастлива, видя эти наглядные символы благополучия и слушая рассказы Торстейна об их новом доме.

Уже поджидали первых гостей на брачный пир, и Гудрид остановилась во дворе, чтобы полюбоваться кольцом, подаренным ей Торстейном: оно было широкое, позолоченное, с красными и синими каменьями. Мимо нее пробегала Хальти-Альдис, неся в руке связку копченых тупиков из кладовой. Служанка бросила через плечо:

– Скоро начнется пир, Гудрид! Я уже видела, что к нам подъезжают Фрейдис дочь Эрика и ее Торвард.

Но ни Фрейдис, ни ее малыш-крикун, который родился месяц назад, были не в состоянии испортить праздник, тем более что она отказалась прийти в церковь. А там было уже полно народу, ибо Тьодхильд пообещала, что окропит гостей святой водой из заветного бочонка Патрика. Однажды Гудрид спросила у Тьодхильд, что она будет делать, когда вода кончится, но та ответила ей, что понемногу наполняет бочонок каждый раз, когда вода в нем убывает. И тот остаток воды, освященной еще Патриком Священником, становится чем-то вроде пивных дрожжей, придавая силу новой воде.

Гудрид тихо преклонила колени на шкуре белого медведя и расправила свадебный наряд, украдкой посмотрев на Торстейна, который был рядом. Темно-синие фламандские чулки обрисовывали его мускулистые ноги, и на нем была зеленая рубашка, сшитая Гудрид. Когда жених и невеста взялись за руки в знак верности друг другу и все присутствующие в церкви прочитали хором «Отче наш», Тьодхильд окропила брачную пару святой водой и трижды перекрестила их, прежде чем послать бочонок по кругу.

В этот прохладный, солнечный осенний день они медленно шли из церкви в дом, чтобы сесть наконец за стол.

Торстейн взял слово. Затем гостей обнесли горячими овсяными лепешками и ячменной кашей. На больших блюдах лежали рыба и мясо. Пиво Тьодхильд текло рекой в кружки, кувшины и старый рог Эрика. Прежде чем послать рог по кругу, Лейв приветствовал дорогих гостей и рассказал еще раз о тех условиях, на которых состоялась брачная сделка между Торбьёрном и Торстейном. А затем он поднял рог и выпил за здоровье Гудрид.

Гудрид уже успела за день набегаться на кухне и в кладовых, наравне с остальными женщинами, и теперь, сменив будничное платье на свадебный наряд, она наслаждалась тем, что спокойно сидела на скамье, чувствуя, как непривычно хмелеет голова от пива. Голова ее слегка кружилась, и она постепенно теряла чувство страха. Торстейн внезапно показался ей очень большим: вдруг он раздавит ее в постели…

Девушка чувствовала себя тревожно, потому что толком не знала, что ее ожидает. Она никогда прежде не бывала на свадьбах в Гренландии. И она с пристрастием расспрашивала Торкатлу, не известно ли той, когда жениху и невесте полагается оставить гостей и идти к себе, однако Торкатла лишь улыбнулась в ответ и сказала, что Гудрид сама поймет, когда настанет время.