Ирина Звонок-Сантандер - Ночи Калигулы. Восхождение к власти

Три длинных ложа тянулись вдоль стен триклиния, облицованных осколками разноцветного мрамора. Между обеденными ложами стоял большой овальный стол из цитрусового дерева. Узорчатые разводы на столе походили на павлиний хвост.

— Разбрасывай розовые лепестки! — суетливо шепнул Силан рабыне. Ему хотелось показать Калигуле, что в роскоши он ничуть не уступает изнеженным молодым патрициям.

Гай внимательно осматривал триклиний. Усмехнулся причудливой смеси богатства и плохого вкуса или жадности владельца. Роскошный дорогой стол, а на нем — старый кувшин с измятой кривой ручкой. Куски дорогой парчи прикрывают засаленные ложа. В одном углу — сундук, потемневший от старости; в другом — ослепительно-белая статуя Меркурия из гладкого каррарского мрамора. В окнах не было стёкол, ни даже слюды. Они закрывались деревянными ставнями с круглыми отверстиями посередине. Как неуютно бывало здесь в дождливые зимние дни.

— А вот и моя жена, Клавдия! — Юний Силан представил Калигуле полную непривлекательную матрону лет сорока. — Она состоит с тобой в дальнем родстве.

Гай мельком осмотрел жену Силана, притязавшую на родство с императорской семьёй. Калигула редко вспоминал о своём происхождении из семейства Клавдиев. Его прабабка Ливия бросила первого мужа Нерона Клавдия, чтобы выйти замуж за будущего императора Октавиана Августа. Был у Ливии тогда четырехлетний сын, Тиберий — нынешний император. А через три месяца родился другой — Друз, отец Германика. Но и Тиберий, и Германик были приняты в род Юлиев. Калигула уже родился Юлием.

— А где же твоя дочь? — спросил он, шаря рукой по блюду с устрицами, подставленному рабыней.

Юний Силан наливал гостю вино в серебрянный кубок и восторженно замер. Теперь ему стала ясна причина неожиданного посещения Гая Цезаря. Вино наполнило кубок и переливалось через край, пачкая руки и тогу сенатора. Лишь тогда он опомнился.

— Сейчас она прийдет! — визгливо заверил он Калигулу и выскочил из триклиния, увлекая за собой неповоротливую жену.

— Скорее приведи Юнию, — поспешным шёпотом велел Силан жене. — И помоги ей одеться и причесаться поприличнее. Какая честь, какая честь!… — захлёбывался он от восторга, потрясая в воздухе дрожащими руками.

— Не приведу. Что ей здесь делать? — заупрямилась жена.

— Глупая! — Юний Силан рассерженно дёрнул супругу за волосы. — Разве ты не понимаешь? Если Юния понравится Гаю Цезарю — он возьмёт её в жены!

— Это ты глупец! — рассердилась Клавдия. — Неужели ты не слышал, что Гай Цезарь каждую ночь проводит в лупанарах, напиваясь до непотребства и бесчинствуя в дурной компании? И ты готов ради собственного честолюбия отдать дочь такому человеку? Да будь он хоть сам император! Юния не будет счастлива с развратником!

— Молчи, молчи! — Силан растерянно закрывал рот жене и отчаянно кивал головой в сторону триклиния. — Если он услышит — никогда нам не породниться с императорской семьёй! Это в лучшем случае. В худшем — нас ждёт изгнание! Или ты забыла, как покойный Август преследовал врагов?

— Ну, хорошо! — присмирела Клавдия. — Я пойду за Юнией. И убери свои паучьи руки от моего лица! — возмущённо оттолкнула она мужа. — Надеюсь, наша дочь не понравится Гаю Цезарю.

— Неразумная! — возмущённо шипел Силан вслед удаляющейся жене. — Юния будет жить в роскоши и почёте, которые тебе и не снились! А если Гай Цезарь изредка заглянет в лупанар — так что с того? Все мужья время от времени изменяют жёнам. Главное, чтобы он чтил и уважал нашу дочь!

Клавдия резко остановилась и обернулась к мужу. Полный подбородок нервно вздрагивал.

— Что ты сказал? Все мужья изменяют жёнам?.. — плаксиво проговорила она, угрожающе глядя на Силана.

— Кроме меня! — испуганно заверил он, подходя к жене и делая попытку обнять её.

Крупная Клавдия с презрением оттолкнула маленького Силана. И, громко стуча подошвами сандалий, обиженно ушла в глубину дома.

«Ну вот! Месяц ежедневных упрёков! — неподдельно расстроился сенатор. — Надо же было так глупо проболтаться!»

Клавдия вернулась в триклиний в сопровождении дочери. Шестнадцатилетняя девушка, скромно опустив карие глаза, присела на край соседнего ложа. Калигула внимательно осмотрел Юнию Клавдиллу. Гладкие темно-каштановые волосы были зачёсаны на прямой пробор. Свободная голубая туника скрывала фигуру, вместо того, чтобы подчёркивать. Блеском волос и нежностью тонкого лица Юния напомнила Калигуле весталку Домитиллу. Только, вместо белой повязки жрицы Весты, волосы девушки украшали две серебрянные полоски диадемы. Воспоминание о Домитилле неприятно царапнуло сердце, но тут же исчезло.

— У тебя красивая дочь, Марк Юний, — заметил Калигула, указывая на девушку обгрызанной фазаньей ножкой.

Юния ещё ниже опустила голову, смущённо улыбаясь похвале. Отец уже не скрывал буйной радости.

— О, да! Красотою она пошла в мать! — возбуждённо лепетал он, не заметив насмешливого взгляда Гая, пущенного в сторону увесистой матроны. — Кроме того, Юния воспитана в старинных традициях. Она умеет ткать, прясть, вышивать золотыми нитями, варить сладости…

«Надо же, сколько достоинств! — легкомысленно хмыкнул Калигула. — И все они мне безразличны. Единственное, что мне важно: хороша ли она в любви».

Наевшись до отвала, Калигула ополоснул запачканные жиром руки в розовой воде.

— Юния, отведи гостя в сад, — немедленно велел Силан. — Покажи благородному Гаю вишню, привезённую из Тавриды.

Тавридская вишня росла в самом отдалённом уголке сада, за фонтаном и густым кустарником. Калигула, скучая, осмотрел тощее деревце, коричневая кора которого слегка отливала красным.

— Что ещё растёт в твоём саду? — спросил он у Юнии.

— Есть водяные лилии, цветущие в пруду, — ответила девушка, указывая на водоём.

Калигула издалека оценил пруд: он был хорошо виден из окон Силанова дома. А вишня скрывалась за густым кустарником. И что творилось в зарослях — не могли различить Юний Силан с супругой, прячущиеся за деревянными створками окна.

— Нет. Побудем здесь, — решил Калигула, сообразив почему хитрый сенатор велел дочери показать гостю именно незаметную вишню, а не лилии или аравийские пальмы, посаженные у входа в сад.

— Как тебе угодно, Гай Цезарь, — охотно согласилась Юния.

— Зови меня Калигула, — ответил Гай. — Это прозвище дали мне солдаты в германском походе. Близкие друзья зовут меня так.

— Благородный Калигула, — послушно повторила девушка. — Я буду звать тебя, как ты прикажешь.

— Вот как! — ухмыльнулся он. — Ты готова сделать все, что прикажу?

Юния удивлённо молчала.

— Тогда я приказываю тебе поцеловать меня! — велел Гай, обнимая испуганную девушку.