Феликс Фельдман - Времена

Ребята перешли дорогу и направились по Райнштрассе к намеченному объекту.

– Нас иногда считают молодёжной организацией при Социал-демократической партии Германии. Это не так, – продолжил Никлас разъяснения на ходу. – В начале двадцатых прошлого века мы были социалистической рабочей молодёжью, и уже тогда некоторые называли себя «красными соколами». В Австрии существовали группы, которые занимались правами детей, они создавали детские республики. В это время название закрепилось. Когда Гитлер пришёл к власти, «соколы» были запрещены. Многих посадили в тюрьмы, немало из тех, кто остался, участвовали в сопротивлении, значительной части удалось бежать за границу. После войны организация была восстановлена, и на первой конференции ассоциации «Соколы» два её бывших руководителя были выбраны на равных правах председателями.

– Совсем неплохое демократическое начало, – заметил Вайсман.

– Никакой абсолютистской власти для председателя, – пошутил Никлас и, вдруг помрачнев, добавил. – Я пропущу мрачную страницу преследований, тюремных заключений и расстрелов наших ребят Народной полицией ГДР.

Давид и Влад понимающе переглянулись. Никлас заметил, кивнул и продолжил:

– В Федеративной республике два фактора – студенческое движение Запада в 60-х годах и югославская модель рабочего самоуправления вместе с разрывом со сталинизмом – влияли на поиски «соколами» альтернатив социализму. Поэтому они в конце концов ещё больше отмежевались от классических позиций СДПГ. Конфликт усилился в начале нового тысячелетия из-за позиций по Афганистану и Косово. Сейчас мы впервые имеем председателями и женщину, и мужчину, Джозефину Тишнер и Иммануэля Бенца. Так что, Влад, демократия у «соколов» продолжается.

Тем временем ребята за разговором подошли к дому на Заарштрассе 16. Гунтер Демниг приступил к закладке четырёх кубоидов. Вокруг него, кроме членов команды «соколов», собрались зеваки; с неприязнью смотрел на действия Демнига жилец дома с балкона второго этажа. Чей-то глухой голос из заднего ряда зевак с намеком на нацистское время прогудел: «А назад оглянуться не хотите?!» Ребят передёрнуло. Физически крепкий и горячий Тим ринулся было на голос, но его перехватила Петра Фриче, руководитель инициативной группы.

– Мне уже два письма пришло с угрозами, – сказала она язвительно в адрес голоса. – Уверена, что от неонацистов. Они организовали так называемый «Проект по борьбе с камнями преткновения». Как же им не распетушиться, когда существуют такие правые новообразования как «Патриотические европейцы против исламизации Запада» (ПЕГИДА) и «Альтернатива для Германии» (АдГ). Только в феврале серой краской были замазаны 36 памятных камней, но их по Берлину около шести тысяч. Захлебнутся! Меня лишь удивляет, ужасает и возмущает очевидная неспособность и нечувствительность полиции и власти к защите памятных мест и людей, выступающих против неонацизма и забвения преступлений нацистов.

Демниг побрызгал жидкостью и протёр тряпкой медные таблички. Он встал, вытирая с лица пот и разминая спину. В плоскости тротуара засветились имена: «Здесь жил Альберт Равич, год рождения 1890. Депортирован 29.1.1943. Убит в Освенциме». «Здесь жила Полина Равич…» «Здесь жил Гюнтер Равич…» «Здесь жил Манфред Равич…»

Из дома номер 16 и из ближайших домов стали выходить жильцы, явно заинтересованные тем, что закладывается у их порогов. Тогда Петра Фриче обратилась непосредственно к ним.

– Дамы и господа, «соколы», друзья! – начала она традиционно, обращаясь к присутствующим. – Наш принцип таков: если забыто имя человека, то забыт и сам человек. Тем более не станем мы забывать людей, наших граждан, которые здесь жили и ушли из жизни не по своей воле. Мы работаем с архивами, разыскиваем родственников, мы восстанавливаем биографии не кинозвёзд или героев, это биографии простых людей. Именно в этом доме жила обычная семья по фамилии Равич. Отец, Альберт, был обыкновенным коммерческим служащим. Он полюбил женщину. Её звали Полина Зильберман из Фриденау. Как и у других пар, у них родились дети, близнецы Манфред и Гюнтер. Семья жила по этому адресу примерно до 1940 года, жила в достатке, имела – что было тогда редкостью – личную телефонную связь в квартире. Затем их принуждают переехать на Гросгёршенштрассе, а после ещё раз на Дальманштрассе 2 в качестве субарендаторов, – Фриче сделала паузу, пережидая шум громыхающего по дороге грузового автомобиля. – Гюнтер и его родители были депортированы в Освенцим 29 января 1943 года. Транспорт прибыл туда 30 января 1943 года. Из находящихся нём тысячи человек двести восемьдесят мужчин и женщин были отправлены в лагерь в качестве заключенных, остальные семьсот двадцать человек были немедленно убиты в газовой камере.

Предположительно в газовой камере погибли Полина, Альберт и Гюнтер Равичи. Манфреда депортировали в Освенцим 12 марта 1943 года. Федеральные архивы называют датой убийства Манфреда 16 мая 1943 года. 18 летнему юноше оставалось жить еще два месяца.

Петра Фриче остановилась, охватывая взглядом толпу. Кто-то из женщин вытирал платочком глаза, мужчины стояли насупившись, хамивший прохожий исчез. Фриче предложила высказаться жильцам дома, но люди молчали.

Далее по программе должен был состояться для молодёжи семинар-поминовение в общинном доме евангелистов Базилике Розария.

Давид тронул Никласа за рукав куртки:

– Ник, мне бы хотелось продолжить тему Холокоста, которую ты начал, но уже поздно, нам с Владом пора домой. В парк мы не пойдём. Я предлагаю встретиться двадцать четвёртого в «Зелёной лампе» на Уландштрассе. По воскресеньям у них бранч с десяти часов до полшестого.

– Это ресторан?

– Да, русский. Блюд навалом, лопай до отвала, и стоит, смотря по времени, от 9 до 12 евро с гостя. Даже красную икру выставляют. Нас семеро, можно ещё кого-нибудь пригласить. Позвоню, закажу двойной столик. Согласны?

Посовещавшись, решили встретиться в воскресенье прямо у входа в час дня. Алкоголь не заказывать, даже если хозяева будут настойчивы.

В воскресенье Никлас взял с собой Мишель, а Лидия – новую знакомую на случай танцев для баланса мужского и женского пола. Ввосьмером компания молодых людей устроилась в закутке ресторана подальше от входной двери и таким образом, чтобы дискуссией не очень мешать другим посетителям, а те – не совали нос в их дела.

Когда ребята немного утолили голод, Давид решил взять быка за рога:

– Ники, – начал он, – в Центре европейско-еврейских исследований имени Моисея Мендельсона при Потсдамском университете я нашёл том радиоархива, в котором известный гитлеровский нацист, медик Герхард Вагнер, в речи на партсъезде НСДАП утверждал, что расистские идеи и немецкий социализм являются нераздельным единством. Вы, «соколы», считаете себя социалистами. Что ж, бывают разные формы социализма, но основа у них одна. Иначе говоря, разные течения социализма как бы братья?