Тамара Ла - Пятнадцатое воплощение. Исторический роман

Будда говорил:

– Земная жизнь всё равно, что дом охваченный пожаром, всё в ней, словно иллюзорно тающие тени, мираж. Всё – как струящийся от жары воздух. Все наши страдания возникают от внимания на эти преходящие тени. Жизнь и смерть, счастье и горе – ничто перед Вечностью. Устремитесь мыслью к Вечности.

– Жизнь приятна для всех, все стремятся к жизни, все боятся смерти. Поставьте себя на место других, нельзя ни убивать, ни понуждать к убийству.

– Как воды океана имеют лишь один вкус, так и мое учение имеет лишь вкус освобождения.

Учителя сангхи наставляли учеников:

– Не подчиняйтесь своим радостям и бедам, – эти чувства преходящи и ложны. Смотрите поверх них, освободившись от их тисков, только тогда вы сможете правильно оценивать себя и все окружающее.

– Обратите всё свое внимание только на вечное и неизменное. Лишь о вечном надо помнить. Вечность – это не жизнь и не смерть, а нечто, что пребывает всегда.

Это было учение, объединяющее людей, освобождающее от поклонения богам и догмата обрядов. Духовное пробуждение зависело от самого человека – только своими собственными стараниями человек может освободиться от оков повседневности.

Каждый день с рассвета последователи Будды Шакьямуни выходили на многолюдные улицы: проповедовали слова Учителя и занимались сбором еды и подаяний – всё это шло в общую казну и пользование.

Все члены общины очень заботливо относились друг к другу.

Среди других наставников Сингхара пользовался самым большим авторитетом. Родом из городка возле Патны, он десять лет назад разорвал связи со своей кастой торговцев. Изучал философию авкетов «Горящей звезды», пока не стал преданным почитателем учения Будды. Своим примером и поведением привлек немало последователей Срединного Пути.

Сингхара – высокий и мускулистый, со скульптурными чертами красивого лица. Изучая религии, он пришел к выводу:

– Каждая вера проходит три ступени развития: дела, вера, желание чуда. Вначале вера требует от человека действий, строгого следования избранному пути, затем начинается верность религиозной идее, лишенная действий, и, наконец, человек начинает требовать от своего бога мгновенного исполнения его желаний, и если этого не происходит, разочаровывается и меняет веру.

Именно к Сингхаре Рамалли обращался, когда искал разъяснений.

– Страдания очень сильно ранят душу – какой смысл в этом? Почему природа наказывает все свои творения страданием и смертью? Почему горе и боль столь неиссякаемы? – спрашивал Рамалли и большими глазами внимательно и серьезно смотрел на учителя.

– Горе и радость – это лишь внешнее проявление незримой нам скрытой сути, – терпеливо отвечал Сингхара. – Мы не в состоянии помешать страданиям причинять нам боль, но мы можем перестать замечать их. К этому и призывает нас Будда Гаутама.

Они сидели в конце маленькой галереи с поджатыми ногами на тонкой циновке, расстеленной на глиняном полу. Доносящийся из-за забора шум улицы и близкого рынка совсем не мешал их разговору. Со двора отрадно веяло легкой прохладой рано наступившей зимы.

Рамалли задал следующий вопрос:

– Но даже если я перестану обращать внимание на страдания свои и окружающих людей, от этого они не исчезнут, тогда какой же смысл в не замечании горя? Ведь оно наглядней всего в окружающей нас жизни.

Сингхара согласился с ним.

– Да, жизнь полна трудностей, и мы должны иметь силу для их преодоления. Для этого и существуют религии и философские учения. Вера, которой мы посвящаем свою жизнь, всегда должна делать нас сильными. Уверенность в себе дает способность к духовному самосовершенствованию, потому что только своими собственными усилиями мы можем помочь себе, – подчеркнул он. Острая точность его слов подходила его волевому, собранному, словно у воина, лицу.

– Брахманы тоже говорят, что каждый человек ответственен за свою жизнь, и только сам человек может помочь себе. В чем же отличия их слов от учения Будды?

– Я недавно живу в Варанаси, – медленно сказал учитель, – с учением Гаутамы я познакомился восемь лет назад и сразу понял, что наше учение доступно всем людям, а брахманизм, следование учению Вед, – это наследие старых времен, когда людей разделяли множество запретов и ограничений. В нашем учении все люди равны и достойны знания и освобождения. Будда Гаутама – не бог, и учение его доступно всем.

– Изучающие Веды брахманы говорят, что главное в жизни: нужно умереть заживо, чтобы освободить себя от обыденной жизни; по их словам разорвать круг Кармы можно лишь единением души с Абсолютом, – сказал Рамалли, стараясь выразиться, как можно яснее. – Я слышал, что некоторые последователи Будды тоже призывают своих учеников к строгой аскезе, полному отречению от земной жизни, но все самоограничения кажутся мне ложными: стоит ли отвергать что-либо только потому, что человек не в силах иметь это на самом деле?

Сингхара с интересом выслушал его и в свою очередь спросил:

– Что лучше: изнывая от жажды и зависти, свести свою жизнь в ежедневное невыносимое страдание и погоню за иллюзорными удовольствиями, или отказаться от всего вызывающего напрасные желания и страдания?

– Не желать никому ничего плохого, но и не отказываться ни от чего хорошего, что встречается на пути.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Свет нашего Учения я чту всем сердцем, но, по-моему, Красоту Учения можно постичь не только объединением людей в общины, но и через всё разнообразие жизни отдельного, мыслящего человека. Красоту своей души можно постичь и в полном одиночестве, так же как в специальной обстановке разных посвящений, намеренно и осознанно вызываемой путем торжественных обрядов, массовых танцев и ярких представлений.

Сингхара подумал над смыслом его слов. Согласился:

– Так и случается со всеми, идущими по Срединному Пути. Наш Срединный Путь ясней и проще многих других. Уединение от мира достигается не только отшельничеством. Можно и в гуще жизни сохранить незамутненную чистоту своей души. Но этот путь гораздо сложней, доступен не каждому, так как требует большей затраты духовных сил на самоограничение себя от окружающего невежества. Вот почему ученики брахманов уходят в леса, джайны и наши ученики объединяются в общины, чтобы совместной жизнью и примером помогать друг другу, – заключил он.

В своей комнатке погруженный в сосредоточенную медитацию Рамалли шевельнулся и пришел в себя – во дворе прозвучал легкий удар в колокол, призывающий на беседу с учителями и вечернюю трапезу. В коридоре послышались шаги сидхиков, спешащих из своих келий выйти во двор. Рамалли замешкался, завязывая набедренную повязку, а затем поспешил присоединиться ко всем.