Мусагит Хабибуллин - Атилла

– Зато, хан унуков Мангук, Бахрам-бек согласен принять нас у себя. Правда, сейчас он готовится идти к аланам за данью, но очень скоро должен вернуться. Я сделал это, хан, для того, чтобы два больших рода всё же могли объединиться.

Старик замолчал, но и хан не спешил говорить. Слов нет, то, что затеял Конбаш-атакай – святое дело. Ещё Сармат-хан с Шимбай-ханом мечтали быть вместе. Неспроста Шимбай-хан говорил об этом даже в последний свой час. Сармат-хан нарушил уговор лишь потому, что оказался в безвыходном положении. Оба его сына погибли, а единственная дочь всё ещё не была замужем. Между тем пора было думать о наследнике. Сын шахиншаха Ирана Бахрам – прославленный бахадир. Он достоин стать ханским зятем. Возможно, здесь крылись какие-то далеко идущие планы шахиншаха? Мангук-хану ничего об этом не известно. Однако дело было сделано – Сафура замужем…

– Да-да, Конбаш-атакай, я слушаю тебя, – сказал хан, отрываясь от дум. – Какие ещё новости привёз ты нам от сарматов?

Старик ответил:

– Ты – хан, дальнейшее в твоих руках.

Мангук-хан повертел головой, разминая затёкшую шею, и посмотрел на сыновей. Рядом сидел Рухил, за ним Рамул, потом Биляу. А куда же девался Атилла? Ведь недавно был здесь?

– Младший брат ушёл к кузнецу Туграну, – сказал Биляу, по взгляду отца угадав, о чём тот думает.

– Ну что ж, ладно, – сказал хан, – ладно.

Здесь сидят его менбаши, езбаши и ждут ханского слова. Вместе с ним они прошли огни и воды. Из-за упрямства его отца едва не пропал весь их род. Сам Шимбай-хан погиб героем, принял смерть за веру и народ. Так он ушёл от ответа. А что делать Мангуку, занявшему его место? Поклониться в ноги Бахрам-беку, униженно просить о милости, или воровать невест, как деды поступали? Нет, я должен найти другой выход. С соседями надо жить в ладу, по-хорошему брать их девушек в жёны, а потом они будут брать наших.

– Бахадиры мои, – начал Мангук, обращаясь к сидевшим за ханским дастарханом, – вы во всяком деле искусные, умелые мастера, вы – дети мои. В последнем бою враг лишил нас всего, что было так дорого нам. Мы превратились в жалких одиноких бобылей. Видно, Тангрэ хотел, чтобы мы повторили участь предка нашего Угыза. Когда-то этот дед, растерявший род свой и племя, вынужден был откочевать на запад. Пройдя многие земли, он пришёл в степи, что пролегли между реками Итиль и Жаек, и обосновался здесь. Угыз-хан умел договариваться с местными угорскими и сарматскими племенами. Подтвердите мои слова, Конбаш-атакай и Сакмар-менбаш, так ли было?

– Было, было, хан, – в два голоса поддержали его атакай с менбашем.

– А если так было, что должны делать унуки?

– Мы – сильное племя, хан, – сказал Конбаш-атакай. – Считаю, не стоит нам никому кланяться, да и нам чужих поклонов не надо. В конце концов белоголовые сарматские девушки всегда сами охотно шли замуж за наших унукских джигитов. Мне кажется, хан, что Бахрам-бек не пожалеет своих девушек для наших молодцов. Воля соседей, как говорили наши деды, – это воля самого Тангрэ. Мы, в свою очередь, когда надо будет, тоже придём им на выручку. Бахрам-бек уже получил от нас помощь: я оставил ему двух своих сыновей, которые будут служить у него езбашами. Сарматский бек Бахрам знает, что лучшие стрелы, самые острые клинки, надёжную сбрую выделывают наши унукские кузнецы. О телегах и колёсах я уж и не говорю… Другая часть наших джигитов пусть идёт к уграм.

– Верно говоришь, Конбаш-атакай, верно. С уграми деды наши с незапамятных времён обменивались невестами. При отце моём Шимбай-хане было так, так будет и впредь. Зять Куриш и Айгуль-апа всегда были ласковы с нашими парнями.

– Мне лучше к Куришу, угорскому предводителю податься. Есть у меня там зазнобушка, – сказал Сакмар-менбаш.

– Угры всё же уступают сарматам и не только числом, – продолжал размышлять хан. – У сарматов земля уж очень хороша! Одна степь так и вяжется с другой. И язык сарматский на наш похож. А угорский – кто ж его поймёт! Сам-то ты два года у Куриша провёл, его парней в седле воевать учил. Тебе, понятно, лучше туда пойти.

– Да, верно, Мангук-хан. Джигитов Куриша-ильтотара я учил не только верхом сражаться, учил стрелять из лука и бросать аркан.

– А мне, отец, больше светловолосые сарматские девушки по душе, – заявил Рухил-углан.

– Мне тоже, – вставил вслед за братом Биляу.

Мангук-хан взглянул на Рамула. Разница в годах между Рухилом и Рамулом была невелика, поэтому они росли вместе, и мечи к поясу пристегнули в один год. Впрочем Биляу тоже не намного младше. В этом году тоже получил свой клинок. Это значит, что он имеет право участвовать в сражениях. Один только Атилла намного отстаёт от братьев. Этой весной ему пошёл всего девятый год. Мальчишка всё время вьётся около кузнеца Туграна. Вот и теперь к нему сбежал. Что ж, пусть учится делу. В народе говорят: «Кузнечное дело без куска хлеба не оставит». А вот этим угланам, сидящим по правую руку, пора жениться. В их годы у Мангука уже двое сыновей было. Он женился в том же году, когда приладил к поясу первую в жизни саблю… Женить всех сыновей на сарматках, как они хотят, было бы неправильно. Его здоровые крепкие сыновья могут вызвать у Бахрам-бека зависть. Тем более, что у них с Сафурой, как докладывал Конбаш-атакай, своих детей нет. Удивительное дело, с тех пор, как старик побывал в стане сарматов, хану каждую ночь снится дочь сарматского хана. Похоже, он попал в плен к златовласой сарматке ещё до встречи с ней! Сыновей-то он женит, а вот как быть ему самому? Он ещё не стар, душа его тянется к женщинам. Обе жены почему-то рано ушли из жизни. Рухил с Рамулом от первой жены, а Биляу с Атиллой подарила ему вторая жена… Рухила с Рамулом всё же придётся, видно, женить на угорках, а Биляу он возмёт с собой к сарматам. Сестра Айгуль, конечно же, спросит с обидой: «Почему ты Биляу-то у нас не женишь?». Впрочем, всё зависит от Тангрэ, всё будет, как он захочет. Остаётся надеяться, что сарматы не прогонят их.

– А теперь, братья, выслушайте волю хана, – сказал Мангук, чуть запрокинув голову. Мы – я, Конбаш-атакай и Биляу – поедем к сарматам. Я возьму с собой сто джигитов. Сакмар-менбаш, главный кузнец Тугран, Рухил и Рамул в сопровождении трёх сотен унуков отправятся во владения зятя Куриша. Поедете не с пустыми руками. Зятю Куришу всегда недоставало хорошего оружия, лёгких тележек, конской сбруи – всё это возьмёте с собой. А ещё коней. Мастер Тугран прихватит также своих джигитов. Куриш – добрый человек, там всё будет хорошо…

Пришли кузнец Тугран и Атилла. Мальчик прошёл к Биляу и сел рядом. Тугран присоединился к военачальникам, сидевшим от хана по левую руку.

– Атам, атам, – сказал Атилла, вставая, – я слышал, мы к Айгуль-апа и зятю Куришу едем?