Сергей Евсеев - I Италийский легион. Книга 1

Невзирая на иссушающий зной, Скатола расхаживал по стене в полном боевом вооружении. Горячий ветер жаром обдувал его, неся неведомые запахи чужой земли. Не замечая гула в голове от бесконечных ночей, боли в воспаленных глазах, щурясь, Марк пристально всматривался в даль уходящей дороги.

Наконец-то увидев авангард центурии Статия, выходящий из леса, Скатола почувствовал, как ликование охватило все его существо, как вразнобой в измученных членах его тела пульсирует сердце. В немом оцепенении от навалившейся разом усталости он наблюдал, как на горизонте вырисовывается вся когорта. За ней кажущийся бесконечным обоз и замыкающая колонну конница. Когда же колонна вступила в лагерь, из душ солдат, оставшихся в лагере, стали вырываться радостные приветствия, шутки, атмосфера лагеря наполнилась смехом, растворив нависшую обреченность и угнетающую неуверенность. Слух солдат услаждал нарастающий гам от мерного скрипа колес от повозок, топота копыт, бряцания оружия и амуниции, даже лошадь, навалившая большую дымящуюся кучу почти на сандалии Марка Скатолы, была прощена и лишена вразумлений плетью. От всеобщей радости и единения простым солдатам хотелось побыстрее охлопать своих товарищей по плечам, собирая с их одежд завидную долю дорожной пыли и соленого пота.

Рядом со Скатолой стоял Цецина, нетерпеливо вглядываясь в хвост колонны, ему было видно, что, несмотря на близость лагеря, всадники были насторожены и внимательны. За спинами Марка и Галерия суетился Тит Муллей, привставая на цыпочках, он бесконечно выглядывал то из-за левого плеча Скатолы, то из-за правого Цецины. Муллей перебирал в руках бумажные свитки и издавал тяжелый вздох, наскоро оглядев объем документов. Вся колонна представляла для него не людей, обоз и конницу, а идущие в ряд кипы официальных и неофициальных бумаг. Его глаза вместо легионера видели врачебные осмотры, направления новобранцев и послуживших солдат, расписание дежурств, ежедневные списки паролей часовых, записи уходов и прибытий, списки составов, персональные карты на каждого, где до мельчайших подробностей расписана жизнь ее обладателя от геройских поступков до количества поносов, и еще, и еще, и еще. Он видел перед собой стопами сложенные бумаги, требующие его обязательного прочтения. Может, и лишнее добро отыщется, наградив тем самым Муллея за сей тяжкий труд. Не смыкая глаз, выискивать его, это лишнее, да еще сберечь от жаждущих наживы чужих лапищ – дело, требующее скрупулезности и хорошего навыка.

К встречающим когорту присоединился и врач Аристон, его спокойный взгляд хирурга, много повидавший на своем веку, пытливо скользил по проходящим, как бы заранее определял своих будущих пациентов. Когда в воротах показалась санитарная повозка, Аристон, позабыв про невозмутимую личину, почти с нежностью стал оглаживать присланное для него из лагеря легиона.

Марк Статий, поравнявшись со Скатолой, уже открыл рот для официального доклада, но был прерван резкой фразой:

– После, после, размещай людей!

Ворча себе под нос, Статий занялся размещением прибывших.

Теперь, когда жизнь до краев заполнила лагерь, организованность и дисциплина римских подразделений проявилась со всей очевидностью.

Несмотря на то что численность форпоста увеличилась в несколько раз, не было и намека на суету и неразбериху. Каждая центурия знала свое место, пришедший отряд военных инженеров занимал несколько палаток рядом с мастерскими, а повозки ровными рядами выстраивали на подготовленном участке, рядом с тиром, для лошадей вдоль стен устроили стойла.

Форпост копировал стандартный военный лагерь, но был намного меньше и не имел домов для командира легиона, его штаба и трибунов, но при этом вмещал в себя виа претория и виа принципалис, делящие лагерь на равные части.

В качестве тягловой силы в основном использовались мулы, но в повозках военных инженеров Вибия Бальбила и Амулия Тарквина Скатола увидел невысоких испанских лошадок гаррани, они были очень выносливы к далеким переходам и изнуряющим маршам.

Увидев центуриона, Бальбил и Тарквин спрыгнули с повозок и радостно воскликнули:

– Марк! Галерий! Приветствуем вас!

Скатола улыбнулся:

– Как отпустил вас Оппий Сабин. Уж не сбежали ли вы? Может, нам ожидать гневного окрика легата?!

– Прослышав про твою полную веселья жизнь, попросились сами. Мы-то думали, у тебя тут несколько палаток в поле, обнесенных частоколом, чтобы лошади не разбредались, и проделали это тряский, утомительный путь, чтобы помочь тебе советом и руками, а ты выстроил крепость, лишив нас работы.

– Ну, об этом не стоит так убиваться, учитывая возросшее количество голодных ртов, нам совершенно не лишними будут две пары рук на нашем огороде, на свежем воздухе можно вволю предаваться мечтам и планам на будущее. Как вам такой расклад?

– Что же, духи зависти не лукавили, говоря, что, оттачивая свой меч, ты и о языке не забываешь. Ждешь в гости царя даков?

– Гостей у нас много, да все незваные и невидимые. Что же духи зависти вещают о жизни дражайшего победителя хаттов, императора Домициана?

– В горниле этих духов отчеканено вот это, – ответил Тарквин, протянув Скатоле монету.

Взяв ее в ладонь, внимательно прочитал – «Побежденная Германия», – усмехнулся и, отдавая обратно, с горькой иронией заметил:

– Надпись смердит, как полежавшая падаль, а нам предлагают проглотить это как вкуснейший деликатес. Радует лишь то, что у нас не будет зуда от северных соседей. Располагайтесь, Статий покажет, где поставить повозки. Освобожусь, подойду, взгляну на ваше хозяйство.

Оставив на время дела военные, Скатола приступил к решению гражданских.

Вслед за поступью римских калиг, а чаще и опережая их, даже в самые отдаленные уголки изведанного мира тянулись неспешные обозы торговцев, оживляя и внося разнообразие в воинский быт римского легионера и варвара. Каждый человек независимо от своих убеждений или вследствие таковых найдет нужду в каком-либо товаре, и то, на что в большом городе человек и не взглянет, здесь, на краю земли, приобретало особенную значимость.

Кроме того, любой торговец был носителем всевозможных слухов и самой разнообразной информации, среди которой возможно отыскать и важную, если сумеешь отбросить наносную шелуху, в которую облечена любая мелочь, дабы придать ей товарный вид и продать подороже.

Приобретая товар, можно заслужить некоторое расположение, и тогда за стаканчиком сладко-терпкого вина и кусочком пахуче-душистого сыра, привезенного, если верить торговцу, из самой Кампании, чтобы тебя побаловать, можно услышать не только о далеких землях и удивительных событиях прошлого и настоящего, но и узнать, что произойдет здесь, под самым твоим носом, в ближайшем будущем.