Владимир Мищенко - Сказ о жреце Раме

– О, Бог наш, обитающий на горе Сионе, обитающий в каждом чаде, умирающем сейчас в страшных муках, к Тебе взываю я, раб Твой Рама, услышь меня, Отец небесный. Услышь и помоги. Помоги этим страдающим людям, помоги мне вылечить этих людей. К милости Твоей взываю я! – кричал по ночам Рама.

Но Бог не отвечал. В деревне осталось всего лишь две семьи, не умершие в мучениях. Одна из семей потеряла отца, но мать и шестеро детей пока жили, покрытые черными пятнами, измученные кровавыми язвами. Дети кричали от боли, просили мать помочь, но ни она, ни Рама ничего не могли сделать. Ещё не вечерело, но Рама, поняв тщетность своей помощи, ушел, чтобы не слышать предсмертных криков детей. Так и не закрыв за собой дверь, Рама в изнеможении упал на пол и раскинул руки.

– Отец небесный, прошу, помоги детям этим. Невинно страдают они. Если чем и провинились пред Тобою жители деревни, то дети за родителей не в ответе. Ты сам так сказал Адаму и Еве, позволяя вознестись их детям и детям их детей. Отче, помоги.– Рама закрыл глаза.

Но вскоре он почувствовал, что яркий свет пробивается сквозь закрытые веки, побуждая его раскрыть глаза. Пред ним стоял молодой человек в белых блистающих одеждах и с легкой улыбкой смотрел на него.

– Встань, Рама. Бог услышал тебя, ибо кто стучит, тому открывают, кто просит, тому дают. Бог наш всегда слышит, когда к нему обращаются. Я серафим, вестник, ангел Божий, прибыл сюда, чтобы дать тебе лекарство от этой болезни, и дать рецепт, по которому ты сам, и те, кому ты его захочешь дать, сможете сами изготовить это лекарство. Встань, ибо я простой ангел. Преклоняться надо только пред Владыкой нашим – Богом Всевышним, обитающим в Раю, и детям его, обитающим на небесах.– Рама встал. На столе стояла глиняная крынка. В точно такой же у него в избе хранились взбитые сливки.

– Иди и заверши то, ради чего ты сюда пришел. По благодати Божьей и несоизмеримой любви Его к детям своим, благословляю тебя и наделяю способностями и знаниями, что прежде тебе не принадлежали. Ты прошёл испытание: крепка в тебе вера в Бога Единого, а об усопших не беспокойся, о них уже побеспокоился Господь наш святой Михаил. Бог знает твоё вчера, доверь ему своё сегодня, и Он устроит твоё завтра.

Рама моргнул, а когда открыл глаза, в избе никого не было. И, если бы не крынка да свиток, которого прежде там не было, он подумал бы, что от горя свихнулся умом. Схватив крынку, метнулся к избе многодетной семьи. Ворвавшись туда, напугал детей.

– Не бойтесь! Бог услышал мои молитвы, и дал мне, по молитве моей, спасительное лекарство. Оно поможет. Дайте, я вотру его вам. – Прикосновение к воспалённым телам для детей было нестерпимо больно, но уже вскоре боль начала утихать. После этого он помазал мать. – Всё. Теперь побежал к вашим соседям. Надеюсь, еще не поздно.

К вечеру у всех боль исчезла, дыхание нормализовалось, болезненный жар спал. Рама не сомневался в целительном средстве, но всё же вечером облегченно вздохнул. У него появилось время заняться свитком. Всё, оказывается, было доступно и «под руками». Определенные составляющие, определённые пропорции. На рассвете, навестив больных и убедившись, что выздоровление идёт полным ходом, Рама, забив свои котомки благословенными приправами, скорым шагом отправился домой.

Гонцы разнесли много раз переписанные свитки по городам и весям, неся спасение и исцеление от неизлечимой ранее болезни. Болезнь исчезла, оставив в напоминания пустые деревни и городища, бескрайние пепелища от сожжённых мертвецов, вознося их дух к местным богам, хотя исцеление им дал Единый Бог, которого евреи называют ЯХВЕ. Но они этого не знали. И Бог за это их не наказывал, потому что Отец небесный любит всех нас – Его детей, даже, когда мы капризничаем, не слушаемся, хулиганим. Он знал, что Его время ещё придет.

– Олешка, ты же видишь, что факел скоро потухнет. Твоя рубашка слишком быстро сгорела. Давай, снимай брюки. Нам надо успеть их распороть, пока факел не потух.

– Ага. А в чем я останусь?

–Любимый, не капризничай. Тебе же без рубашки холодно не было? Правильно? Вот и без брюк не замерзнешь. Ты же помнишь сказку про мужика и Мороз-красный нос? Как там мужик махал топором, а Мороз пытался его застудить. И не получилось. У тебя такая же история. Снимай быстрее да железяку свою дай – не маникюром же мне их распарывать.

Олег знал, что с женщинами спорить бесполезно, поэтому, обречённо вздохнув, скинул и их.

– Так. Я держу здесь, а ты покрепче держи свою штанину.

Галина довольно профессионально и быстро справилась со своим делом и намотала одну брючину на конец дверки, которую они бессовестно выдрали из так называемой пещерной кафедры. Новый факел загорелся, когда старый ещё не потух.

– А где мы с тобой остановились?

– Где ты остановилась, я не знаю. А вот я остановился на третьей фаланге среднего пальца, и сколько метров или сантиметров осталось царапать, я понятия не имею.

– Любимый, – проворковала Галина, – ты же сам сказал, что среди нас нет надежды, поэтому мы все выживем. Среди нас так же нет хлюпиков и нытиков. Правильно, любимый? Царапай и победа будет за нами. Так ещё товарищ Сталин учил. А я почитаю. Так, это не интересно. Это я знаю. Ёшкин кот. Олег, я перед защитой проштудировала всю Рамаяну, потом просмотрела весь сериал. Я могу без света близко к тексту всё это рассказать. Но я сейчас читаю, и понимаю, что я читаю Рамаяну, первый текст которой был написан в четвёртом веке до нашей эры.

– Ты не будешь дальше читать?

– Буду. Но не так пристально, а просто пролистаю и пробегусь глазами в надежде прочитать что-то новенькое.

– Вот и займись этим, девочка моя.

Галина начала листать страницы, что-то бурча себе под нос, иногда хмыкала.

– Вот, я же говорила. Помнишь, в сериале Рама всегда убивает всех врагов. Я ему говорила, зачем убивать их – это простые люди, в которых вселились бесы. Изгони, убей бесов, а зачем людей убивать! Они же не виноваты! Они ничего не могли сделать, а он их всех убивал. В кино. А здесь написано, что из всех, кто ему сдавался, он живым словом и наложением рук изгонял злых духов и люди исцелялись. Я ему говорила. Хорошо, что я ему тогда ещё это советовала, а то он мог и здесь всех подряд убивать.

– А ты не учла, что сейчас на дворе двадцать первый век, а наша книга, по твоим же словам, написана в седьмом веке до нашей эры?

– Э-э. Возможно. Но, опять же, я могла и ошибиться в сроках написания. Я могу определить время лишь по косвенным признакам, а более точное время можно определить только в лаборатории. Да и взять тот же радиоуглеродный метод. Он достоверен лишь при достаточно большом объёме исследуемого материал. Чем меньше материала, тем больше вероятность неточности, года размазываются на сотни лет, а сотни – на тысячи. И, если эффективно, т.е. достоверно использовать этот метод, то придётся всю книгу переработать в рабочее сырьё. А отрезанные кусочки – это всего лишь плюс-минус тысяча лет.