Феликс Лиевский - Царская чаша. Книга I

Охлябинин, бывший подле государя сегодня вместо него за кравчего, кивнул Федьке, что за всем последит. У царицы и царевичей были свои кравчие, как водится…

Ладные звонкие сильные голоса свиты вели веселье, и всюду со смехом делились своим хмельным, и пирогами постными, и всем, что наготовили горячего, так что сходу и про мороз забыли.

– Идёт Вещий Бог по полям пустым, по лесам густым – Морене-Зиме путь снежный правит, а за то всякий Родович 81честной Вещего славит, возрады Велесовы воспевает, Имя Велесово величает! Егда кто Велеса любит, егда кто Велесу служит, с тем Щедрый Велес повсегда вместе! Велесе! Гой!

– Егда кто к Нему прибегает, кто в помощь призывает, с тем всегда Велес пребывает, тому всегда помогает! Велесе! Гой! Велесе! Имя Твоё победой знаменито: Кривду оно побеждает, Правду в Родах утверждает!

– Пастырю небесного стада, веди меня до Высшего Лада! Велеси! Гой! А мы будем Тя прославляти, Имя Твоё величати! Побеждай неправду повсюду, помози честному люду! А мы будем Тя воспевати, Твоё Имя величати! Велеси! Гой!

Набесившись поначалу, первым хмелем взбодрясь, да подзакусив как следует, услыхали все новый протяжный зов дудок и свирелей, и уверенный гром барабанов, созывающих к дальнейшему действу, к помосту долгому, надо всеми другими столами и кострами возвышенному, и прямо к государеву столу ведущему.

– А что ж! Рано нам радоваться, честные родовичи, рано беспечными быть да хмель пить, ведь пока Зима-Мара красотами своими Велеса заманивала, забот ему с нами, мирянами, в Яви примножала, выбрался снова наверх из царства подгорного тёмного Великий Царь Змеиный, добрым молодцем прикинулся да Весну нашу вниз к себе сманил! Увидала Весна, за кем увлеклась, кому доверилась, да поздно плакать, глядит: нет ей сил из каменной ледяной обители Змеиного Царя вырваться. Испила Красна-Девица из ручья Змеева мёртвой водицы и уснула. Воли его не достанется, так рассудила, раз уж на Землю не вернуться ей больше. Торжествует Змей со своей женою Марою, что и в Яви они теперь вечно будут царствовать, никогда теперь Зима не кончится, и Смерть попирует надо всеми и каждым…

Завыли-застонали надрывно жалейки, а по полотну помоста тем временем, склонив голову под тонкой, как облачко, паволокой, шла медленно печальная девица, в одну лишь до полу рубаху одетая. Шла, как во сне, белая вся, руки уронив, очи закрыв. Пробудись-очнись, Весна! Но не слышит никого она, сном крепким, как смерть сама, околдована. И тут прямо перед нею, из льняного сугроба посреди помоста отверзается нечто, и подымается оттуда, из глубины как бы, сам Змеиный Царь, высокой главой в личине чудовищной и короне как бы огненной, и шубе чёрной, ручищи протягивает и закутывает девицу в дорогие снежные меха, и с нею вместе снова под помост опускается, под таинственный грохот бубна, и аханье изумлённых зрителей. Тотчас начали гадать, как тот лаз утроен, и куда потащил Змей Весну, то есть Прасковью нашу, но весёлых гуляк не похвалили за их остроумие, настучали по шапкам и натыкали локтями в бока тут же. Хоть и смеялись многие, но больше – жарко сопереживали, и даже кричали не знамо кому «А что ж делать-то?!». Бабам с девками было боязно и жутко и хотелось чудесного, они тоже наорали шёпотом дружно на охальников. Подруги завидовали девке, отважившейся этак выступить. Ясно, кравчий-чёрт её надоумил, и как родичи не противились, а всё равно ведь пошла на игрище. Но протест тут был показной, скорей… Ведь сам Государь на забаве этой сидит и на всё смотрит! И сказ извечный слушает со всеми заодно.

– Узнал про то Велес, очнулся от чар Мары-прелести, да и помчался через лес прямо ко входу в Змеиное Царство. Только путь туда труден, всяки преграждения суровые встают перед Вещим Богом… И вот всё, допрежь ему служившее, против него яриться начало!

Велес в своей невиданной мантии, с посохом, выпрямившись во гневе и блеске, стал на путь, ведущий к месту, где пропали Змей с Весной. А зверьё его отступило вдруг и ощерилось, и Медведь навстречу вышел вразвалку, широко расставив лапищи.

– Что ж Мишка делает?! Зачем Велеса задрать хочет?! – возмущались из толпы дети, принимавшие действо взаправду, конечно. Право слово, не каждый взрослый мог бы попросту пояснить это чадам. Отчего это добрый прежде Скотий Бог 82сейчас сражается со всеми своими зверями, точно с врагами… Велес – он же всё в себе соединяет, и людское, и скотское, и зверское, и потому Богом этому является, что прославляет собой вечную битву и вечную свою победу над низшим в себе же самом. Над тем, что есть зверь…

– Кто Медведь? Не Афоня ли? – неожиданно спросил государь у Охлябинина, ловко подливающего ему подогретого вина.

– Да куда ему против меня! – добродушно отозвался Вяземский, оказавшийся тут же возле государева кресла со своим кубком. – Зелен ещё. В минуту завалю. Захарка, конечно! Тот Федьку полапать завсегда не прочь! – и заржал, отходя поближе к месту действа.

Поочерёдно по традиции сражался Велес и с Быком (вот тут было особенно много охальства, покуда бой их мужики обсуждали), и с Волком и Лисом, обоими сразу (здесь Велесу дали против ожидаемого обычного посоха ещё и длинную деревянную саблю, и сражение получилось красивым, и многопознавательным, так что приёмы его после ещё осуждались юным воинством).

По всем сторонам вокруг помоста все, кто желал, сцеплялись тоже, кто «за человечье» , кто «за звериное». И под «Велесе! Гой! Гой!!!» не забывали мёдом угощаться.

Наконец, свободна дорога к пещере, в недра Нави ведущей. Устал Велес, просит добрых людей и ему мёду поднести, его Чарку наполнить снова. Пока пьёт неторопливо, вокруг народ начинает голосить и указывать на нечто позади него. То из пещеры Нави выползать начал трёхглавый Змей, земное воплощение Царя Подземного. Громаден он был, колыхался весь, невесть из чего зрелищно собранный, лапы-ноги и лапы-руки с топорами и когтищами аршинными перебирали помост и воздух, и надвигалось чудище на как будто бы сперва оробевшего Велеса.

Битва эта прошла под непрерывный ор и визги, и гром всей музыки сразу. Многожды порывались особо доблестные взобраться на помост и навалять чудовищу, в порыве защитить любимого всеми Велеса, то есть правое дело. Их со смехом стаскивали, и иногда и с руганью.

Наконец, и с трёхглавом было покончено. Когда последнюю страшную пасть придавил сапогом белым могучий, но выбивающийся уже из сил Велес, и шапка свалилась с его седой кучерявой головы, и гадина издохла в конвульсиях, всем снова в честь этого велено было наливать и пить. Все кричали «Слава!», а детвора предвкушала главный подарок этого дня – большой костёр. Побеждённого дракона палками и вилами сволокли вниз и потащили в неподдельном восторге к месту сожжения, к середине поляны.