Константин Стерликов - Кара Булганака. Роман

Тут же на катакомбы обрушивается артиллерийский и минометный обстрел. Земля вздымается огромными столбами. Во все стороны летят куски скал и железа…

Солдаты подземелья отходят вглубь каменоломен, собирая трофеи.

– Замечательно! – выдыхает разгоряченный схваткой Светлосанов, перепрыгивая через груду обвалившихся у входа камней, – Первая партия подземной войны в нашу пользу… Мы им еще не то устроим! Ох, фашистская собака здесь покрутится в огненном кольце!

– Отличный бой! – вытирает нож и боевые перстни на пальцах Гогитидзе, – Пятерых уложил… И еще бы покрошил, да все так быстро кончилось! Теперь надо к ним наведаться. На ужин! И угостить своими дарами…

– Славно! – осматривается Елкин, – Полсотни фрицев только здесь в коридоре валяется… Надо всех пересчитать и занести в журнал боевых действий. И трофеев много! Теперь так и будем боезапас пополнять… Импортным, так сказать оружием! Посылок с Большой земли вряд ли дождемся.

– Чего только не бывает на белом свете, – Устрицкий закидывает за плечо очередной немецкий карабин, – Всю жизнь по степям бескрайним бегал… Пехоту всегда царицей полей называли. А теперь… в подземном окопе караул держать, и рубиться, слившись со скалами невероятной глубины!

– Главное фрица бить! – Егоркин переворачивает труп немецкого унтера, доставая из его кобуры поблескивающий парабеллум, – А как и где – неважно! Хоть наверху, хоть под водой, хоть у нас в недрах земных затерянных…

– У нас тут сражение особое будет, – Светлосанов поднимает с земли немецкий фонарик, задумчиво щелкает выключателем, – такое вряд ли когда-то было! Я не слышал, чтоб кто-то под землей воевал и в училищах этому не обучают… Потребуется концентрация всех сил и физических и духовных! Не забывайте… Придется придумывать новые методы ведения боя.

Сегодня мы отлично справились. А на завтра будем думать, как фашистам здесь безвозвратную ловушку устроить…

В глубине каменоломен, в зале средних размеров, уставленном ящиками и мешками, копошится несколько человеческих фигур. У дальней стены коптит полевая кухня. Около нее хлопочем дивизионный повар Капитон Гагуа… Чуть поодаль, врач Макогон и его жена Галина, промывают в кипятке медицинские инструменты. Входит политрук Николай Кагин.

– Здравствуйте товарищи! – приветствует Кагин, – Как обстановка?

– Все согласно распорядку, Николай Александрович! – отзывается Гагуа, – Готовлю ужин, из того, что есть… Запасов у нас не густо! Приходится изобретать на ходу.

– И что мы имеем на сегодняшний день? – уточняет комиссар.

– Рацион пока будет такой: два раза приварок из перловой каши, сваренной на комбижире и частично воде, около трех столовых ложек и кусочек лаваша. Лаваш сам пеку, муки еще есть немного. Сахара, соли и обычного хлеба нет. Только запас крупы, и тот небольшой. И это еще зависит оттого, сколько нам здесь придется обитать, – сообщает повар, – надолго еды не хватит. И под землей я хлебных полей не наблюдаю, как и пасущийся скот… Что-нибудь известно, каковы наши планы?

– Да, меню далеко не ресторанное и даже далеко не казарменное… Но пока будем сидеть на таком пайке, – говорит Кагин, – а там что-нибудь придумаем. Насчет сроков пребывания – все зависит от обстановки на фронте… А сейчас проанализируем ситуацию вокруг нас, соберем разведданные, там и примем решение – что мы реально можем сделать и сколько нам здесь пребывать. У Вас как дела, Олег Андрианович?

– Да вот пришли с супругой, шприцы прокипятить да прочий инструмент обработать, – улыбается Макогон, – мы теперь с кухней соседи, наш медблок рядом, за углом, пара поворотов… Так что все при деле!

– Все правильно. Иначе нельзя, – оглядывается вокруг комиссар, – У нас тут условия особые. Чуть расслабился – сразу капут! В этой темноте бездны каменной, всегда нужно быть начеку…

– Какие все-таки варианты нашего ближайшего будущего есть? – спрашивает Галина, укладывая готовые шприцы в медицинскую биксу, – Долго же здесь нельзя находиться! Каменный мешок, изоляция полная. Мы здесь отрезаны от всего и всех… Что думают командиры?

– Вариантов может быть два… или больше, – поясняет Кагин, – пробиваться к партизанам в Крымские леса, либо на соединение с какой-то более крупной воинской частью, подобной нам, попавшей в окружение. Выйти с боями к побережью, и уйти через Азовское море. Или оставаться здесь, наносить удары по врагу и ждать возвращения нашей армии. Что более разумно и надежно.

– А какова гарантия скорейшего прихода наших войск? – спрашивает Макогон, опуская в кипящую воду хирургическую сталь, – То, что мы видели, весь этот разверзшийся Ад, то, что творилось и продолжает твориться вокруг – внушает очень нерадостные мысли. Армии разбиты, фронт уничтожен… Повсюду полный хаос и огромные потери в живой силе!

– Гарантий нет. Но есть объективная обстановка, – твердо произносит политрук, – фашистов остановят, если уже не остановили… Такой бег по степи нацистская собака не выдержит! Выдохнется и ослабнет. А дальше будет мощное контрнаступление, и мы наконец-то погоним эту свору палачей вон из Крыма. Немцы измотаны боями не хуже нас. Кто-то бежал, а кто-то яростно сопротивлялся фашистским ордам. У фрицев тоже потери немалые, взять конкретно нашу батарею, сколько мы их за эти дни перемололи! И их наступающие части тоже порядком потрепанные, еще до всех этих событий. По данным разведки, у них большой недокомплект в дивизиях был. Моральный упадок. Усталость от изнурительных позиционных боев… Так что их успех временный, можно сказать случайный. Скоро мы ответим и ответим очень мощно и грозно! Недолго им осталось здесь гулять….

– Еще мой дед говорил, – подкладывает в печь дрова Гагуа, – нельзя чужое забирать – больше отдашь, все потеряешь и сам погибнешь… А эти фашисты – хуже зверей! Один прах и пепел за собой оставляют, кровь и могилы. Нет им пощады! И одна у них дорога – в Черную Пропасть…

– Горя они много людям принесли, – вздыхает Галина, – Не сосчитать, не измерить… И наказания такого не придумаешь, чтобы заплатили за всю боль и пролитую кровь! Несоизмеримо. Они же проносятся как саранча, как стихийное бедствие, выжигая все, что связно с Жизнью…

– Свет и Тьма, Добро и Зло, Жизнь и Смерть… – рассуждает Макогон, – Бытие и Пустота, Яхве и Сатана – испокон веков сражаются! Вот и наша битва – только продолжение Того , что началось когда-то очень и очень давно… И мы за Жизнь боремся, как можем, а не за всемирный Концлагерь и Кладбище народов…

– Ну, Олег Андрианович, дорогой, – улыбается Кагин, – тут уже мифологией сильно попахивает и фантазиями околорелигиозными! По мне так фашист – просто выродок, сорняк, аномалия человеческого племени, эпидемия, которую надо ликвидировать. Здесь и Сейчас! А не где-то там, в смутных истоках, в глубине веков…