Амитав Гош - Дымная река

Однако приемная мать понимала, что дитя водяных отлучить от воды невозможно.

– С малых лет они… мы плаваем…

На столе появились миски с прозрачным бульоном, в котором покачивались куриные фрикадельки, и А-Фатт палочкой ткнул в одну:

– Вот так и мы учимся держаться на воде. Пун-тей , сухопутные люди, над нами смеются – мол, у нас плавники вместо ног. И я учиться плавать, когда матушки нет рядом, иногда вместе с ребятами нырять за монетами. Однажды она меня застукать и тащить из воды. Очень стыдно, я хотеть утопиться, пусть меня съесть рыба-дракон. Я думать, тетушка так поступать, потому что я сирота. Родной сын она не лупцевать. Я думать, лучше сбежать. Я строить план, говорить с нищими бродягами, но старшая сестра проведать. И все мне рассказать: тетушка – не приемная, а моя родная мать. Дядя Барри – не крестный, а мой родной отец. Матушку не спросить – она побить старшая сестра за то, что разболтала. Я ждать дядя Барри, улучить момент и пытать: ты правда мой отец, а тетушка – моя мать? Сперва он говорить: нет, неправда. Я не отставать, и тогда он плакать и сознаваться: да, все правда, он мой отец, в Бомбее он иметь другая семья.

А-Фатт смолк и чокнулся с плошкой друга; когда тот молча выпил, он снова наполнил плошки.

– Наверное, ты пережил шок? – тихо спросил Нил. – Обо всем узнать, да еще вот так…

– Шок? Да, наверное, – буднично произнес А-Фатт. – Сперва я просто хотеть узнавать. Про Бомбей. Про старшую жену. Про сестер. Вообрази, как все это странно. Всю мою жизнь мы живем вот в такой же лодке, мы такие же бедняки. И вдруг я узнавать, что мой отец хоугвай , богач, белоголовый бес. Теперь я думать: мать меня лупить, потому что я не настоящий китаец, я ее тайный позор, но я все-таки нужен, поскольку отец давать ей деньги. Теперь все равно. Есть другая семья. Я хотеть о ней знать все. Я спрашивать, отец молчать. Не хотеть о том говорить. Рассказывает про Малакку, Коломбо, Лондон, а про Бомбей – нет. В книгах я читал, что «Западный остров», Индия, обладать золотом и чудесами, я хочу туда полететь, как Царь обезьян. Но это мечты, а живу я в лодке-кухне. Потом я узнаю про отцовский корабль «Анахита» и страсть как хочу его увидеть.

– Он пришел в Кантон?

– Нет, большим кораблям в Кантон не зайти, как и в здешнюю реку. Слишком мелко. Они бросают якорь в Хуанпу – по-английски, Вампоа. Туда-сюда снуют лодки, и я узнаю, что корабль поставить рекорд – из Бомбея в Кантон за семнадцать дней. Отец приходить, и я прошу: возьми меня на твой корабль. Он краснеть, качать головой. Бояться, что обо мне проведают в Бомбее. Старшая жена узнать, быть беде. Отец говорить: корабль не мой, им владеть тесть и шурины, а я как наемный слуга и должен быть начеку. Я не слушаю, мне все равно. Говорю: или возьмешь меня, или я тебя опозорю. Сам доберусь в Вампоа. Ладно, говорит отец, возьму. Только отвозит не сам, велит своему управляющему. Вико водит меня по кораблю, рассказывает о нем. Таким он мне и представлялся – дворец, богаче лодки мандарина. Не поверишь, пока не увидишь своими глазами…

А-Фатт повернулся к «Анахите», шканцы которой были чуть озарены лившимся из нактоуза светом.

– Как по-английски называть третья мачта, что ближе к корме?

– Бизань.

– Там она, как дерево. От ствола отходят корни, в одном вырезана лавка. Дед нарочно придал мачте вид баньяна. Вико рассказал. Как увижу «Анахиту», всегда вспоминаю эту мою лавку…

И вновь повариха его перебила, подав миски с дымящимся рисом и последними порциями разнообразно приготовленной курицы. Рассказ А-Фатта настолько увлек Нила, что он даже не взглянул на еду, источавшую соблазнительный аромат.

– Потом ты еще бывал на корабле?

– Нет, не бывал, но много раз видел. Возле острова Линтин.

– Ездил туда повидаться с отцом?

– Нет, он никогда посещать Линтин, – сказал А-Фатт и, видя недоумение спутника, добавил: – Смотри-гляди, сейчас поймешь… – Ловко орудуя хаси, он выудил из куриной грудки косточку-дужку и положил ее на доску. – Это устье Жемчужной реки, путь в Кантон. – А-Фатт взял несколько рисин и рассыпал их вокруг дужки. – Это острова, их много, торчат из моря, словно зубы. Очень полезны пиратам. И заграничным торговцам вроде отца. Чужеземный корабль не может везти опий в Кантон. Запрещено. И купцы притворяться, будто не ехать в Китай. Они ехать сюда… – палочка указала на зернышко посредине развилки, – …на остров Линтин. И там продавать опий. Как условятся о цене, покупатель высылать «резвого краба» – быстроходную лодку в тридцать весел. – А-Фатт рассмеялся и палочкой запульнул дужку в воду. – Вот в таком «резвом крабе» я попасть на Линтин.

– Зачем? Что тебе там понадобилось?

– А как ты думать? Брать опий.

– Для кого?

– Мой хозяин. Он большой торговец опий, иметь много «резвый краб», много работник. Мы все один большой семья, а он наш Старший брат. Мы зовем его Брат Лу. Он из Кантона, но много ездить, даже в Лондон. Долго там жить, потом возвращаться и затевать дело в Макао. Много, как я, на него работать, такой ему годиться.

– Что значит – такой?

– Цзап-цзюн-цзай , полукровка. На Жемчужной реке, в Макао, Вампоа, Гуанчжоу, такой много. В любом порту, где можно купить женщину, полно ублюдков, кого надуло западным ветром. Им тоже надо есть и жить. Брат Лу давать нам работа, хорошо относиться. И впрямь быть мне старший брат. Но потом случись беда. И я бежать из Кантона. Обратно нельзя.

– Что произошло?

– Брат Лу иметь женщина. Не жена, а… как сказать?

– Наложница?

– Да. Наложница. Очень красивый. Звать Аделина.

– Европейка?

– Нет. Ее тоже ветром надуло. Она как я: наполовину китаянка, наполовину ачха.

– Кто это – ачха?

– В Кантоне так называть ваш народ. Все индусы – ачха.

– Это слово означает «добро», «благополучие».

А-Фатт рассмеялся:

– В кантонском диалекте смысл обратный – «плохой человек». Выходит, для меня ты хороший, для других – плохой.

Нил тоже засмеялся:

– Значит, твоя Адели наполовину хорошая? Откуда она родом?

– Мать ее из Гоа, но жить в Макао. Отец – кантонский китаец. Адели очень красивый и любить курить опий. Когда Брат Лу уезжать, мне приказ смотреть за Адели. Иногда она просить подымить вдвоем. Она и я наполовину ачха, но никогда не видеть Индия. Мы говорим об Индии, о матери Адели и моем отце. А потом…

– Вы стали любовниками?

– Да. Мы оба динь-динь-дак-дак . Обезумели.

– И хозяин узнал?

А-Фатт кивнул.

– Что он сделал?

– Как ты думаешь? – А-Фатт пожал плечами. – Страна иметь законы, семья – правила. Я понимать, что Брат Лу захочет меня убить, и потому я прятаться у матери. Потом я узнавать, что приходить один из семьи, и я бежать прочь. В Макао я притворяться, будто христианин. Прятаться в семинарии. Меня отправлять в Серампор, Бенгалия.