Амитав Гош - Дымная река

Все прежние подходы доказали свою несостоятельность, и пару лет назад сэр Джозеф решил послать в Кантон надлежаще подготовленного садовника. Выбор его пал на десятника садов Кью, молодого шотландца по имени Уильям Керр. С порученным делом тот справился хорошо, но последнее время что-то засуетился: в письме уведомил о своем намерении будущим летом отправиться на Филиппины и просил подыскать надежного человека, кому он смог бы доверить транспортировку собранной коллекции растений.

– Ну что скажете, приятель? – задал вопрос сэр Джозеф. – Не угодно ли вам предпринять путешествие с данной целью? Если готовы, я похлопочу о месте на корабле, что на следующей неделе отбывает в Кантон.

Хорек взялся исполнить задачу и, хотя с отъездом возникла задержка, справился с делом настолько хорошо, что заслужил расположение влиятельного Куратора: через год-другой он вновь был послан в Китай, но уже не сторожем коллекции, а сменщиком Уильяма Керра. Именно вторая поездка создала ему репутацию среди ботаников и садоводов – из Макао и Кантона, где он провел два года, Хорек привез много новых растений. Он старательно отбирал виды, которые наверняка приживутся на британской почве, и вскоре его новинки заняли прочное место в английских садах: два сорта глицинии, обольстительная лилия, прелестная азалия, необычная примула, лучезарная камелия и прочие.

– Для многих Кантон стал лесенкой к богатству, и мне повезло оказаться среди этих счастливчиков, – сказал Хорек.

– А какой он, этот город? – спросила Полетт. – Наверное, там повсюду сады?

Хорек рассмеялся, что с ним бывало редко.

– Ничего подобного, это деловой, невиданно многолюдный полис. Огромный, больше Лондона. Море домов и лодок, а растения объявляются в самых неожиданных местах: укутывают крышу сампана, обвивают прогнившую изгородь, свешиваются с укромного балкона. По улицам снуют тележки с цветочными горшками, реку утюжат лодки, торгующие исключительно цветами. В праздники весь город утопает в бутонах, а цветочники продают свой товар по ценам, которые заставили бы английских садовников позеленеть от зависти. Однажды я своими глазами видел, как целую лодку орхидей распродали за час, а ведь каждый цветок стоил сотню серебряных долларов.

– Ужасно не терпится все это увидеть, сэр!

Хорек нахмурился.

– Знаете, не выйдет.

– Что? Почему?

– Европейкам запрещен въезд в Кантон. Таков закон.

– Но как же так, сэр? – в отчаянии воскликнула Полетт. – А коммерсанты, что живут там? Разве жены и дети не с ними?

Хорек покачал головой:

– Дальше Макао иностранкам ходу нету.

Известие, что она не увидит Кантон, жутко расстроило Полетт – как будто с небес низвергся огненный меч, отсекший ее от Эдема и лишивший возможности вписать свое имя в анналы ботанических изысканий. На глазах ее закипали слезы.

– Но где же я буду жить, коль не смогу поехать с вами в Кантон?

– В Макао многие респектабельные английские семьи берут постояльцев. Потерпеть вам недолго, неделю-другую.

Всю дорогу Полетт представляла, как на природе будет собирать растения, и теперь, чувствуя себя обкраденной, расплакалась:

– Но я же пропущу самое интересное!

– Успокойтесь, мисс Полетт, не надо так переживать, – сказал Хорек. – Вдоль побережья рассыпаны острова, где вы сможете заняться сбором. Причин для огорченья нет. Вот, взгляните…

На морской карте он указал на сотни островков в разверстом устье Жемчужной реки. На левой стороне устья расположилось португальское поселение Макао, где чужеземные корабли получали «штемпель», дозволявший проход по реке в Кантон. Возле правой его стороны лежал крупный, продуваемый ветрами, малонаселенный остров Гонконг, жители которого не придавали значения полу чужестранцев, ступавших на их берег. Однажды Хорек его посетил, получив уникальную возможность заняться в Китае сбором диких растений. В тот раз он отыскал чудесные орхидеи и всегда хотел вернуться на остров, дабы тщательно его исследовать.

– О лучшем месте нельзя и мечтать, мисс Полетт. Там ваше желание соприкоснуться с живой природой осуществится в полной мере.

Какобычно при встрече, Задиг крепко обнял друга и расцеловал в обе щеки. И лишь когда друзья расступились, Бахрам заметил разительную перемену в облике старинного приятеля.

– Надо же! – воскликнул он. – Ты прям белый господин! Саиб!

Облаченный в парусиновые брюки, сюртук и сорочку со стоячим воротничком, Задиг поправил галстук и смущенно отмахнулся:

– Смейся, смейся, дружище, – сказал он. – Может, когда и тебе придется этак вырядиться. Тут оно иногда бывает полезно.

В гостиной хозяйской каюты перед открытым иллюминатором стояли два больших деревянных кресла. Усадив друга, Бахрам спросил:

– Надеюсь, ты так оевропеился не ради пан-масалы ? [17] Пан-масала – смесь трав, орехов и специй, которая в Индии подается после еды.

– Пока что нет, – усмехнулся Задиг.

– Вот и хорошо. – Бахрам кивнул кхидмадгару , вестовому, чтоб подавал угощение.

Задиг оглядел гостиную, в которой бывал много раз.

– Слава богу, здесь ничто не попорчено. А вот нос корабля выглядит ужасно.

– Нам еще повезло, – сказал Бахрам. – Такого шторма я не припомню. Смыло двух ласкаров, погиб мой старый секретарь-парс, его убило прямо в каюте. Да еще трюм затопило.

– Груз пострадал?

– Мы потеряли триста ящиков.

– С опием?

– Да.

– Ничего себе! – Задиг вскинул бровь. – По ценам прошлого года это стоимость двух новых кораблей!

Вестовой поставил серебряную шкатулку на чайный столик. Откинув крышку, Бахрам взял свежий зеленый лист бетеля и тщательно обмазал его лаймом.

– Шторма сильнее я не припомню, – повторил он. – Затопило трюм, и я пошел глянуть, что можно сделать. Там было скользко, я упал, и вот тогда-то произошло нечто весьма странное.

– Рассказывай, Бахрам-бхай, я весь внимание.

Серебряным секачом Бахрам разрубил орех катеху.

– Казалось, сейчас я захлебнусь. Ты слышал о том, что проносится перед внутренним взором утопающего?

– Да.

– Мне привиделась Чимей. Это еще одна причина, почему я так рад нашей встрече, Задиг-бей. Расскажи все, что ты узнал о Чимей и Фредди, когда последний раз наведался в Кантон.

Сложив лист бетеля треугольником, Бахрам подал его другу, и тот засунул угощение за щеку.

– К сожалению, я мало что знаю, Бахрам-бхай. На причале лодки Чимей не оказалось. Я разыскал твоего давнего компрадора Чунква, и он поведал мне, что случилось.

Бахрам снова взял секач.

– Ну поделись.

Задиг помялся.

– История скверная, потому-то я и не хотел о ней писать. Решил, расскажу при встрече.

– Говори! – подстегнул его Бахрам. – Что там произошло?