Маргарита Мартынова - По следам Атани Дюбарри

Франсуа двинул челюстью, ощутив беспокойство.

– Найдите доктора Пароса!

На судне воцарилось оживление. Весть о том, что обнаружили шлюпку с возможно живыми пассажирами, облетела весь корабль в считанные минуты. Часть находившихся в этот момент в кубрике матросов, поднялась наверх, чтобы не пропустить ничего интересного, капитан корабля – пожилой моряк Кристоф Шарби – даже решил прервать отдых в собственной каюте и теперь с напряжением рассматривал в подзорную трубу болтающуюся на волнах шлюпку.

– Месье Курон, – сказал он своему помощнику слегка задумчиво. – Там два человека. Один словно накрывает собой другого, но тот, что внизу… – он замялся. – Взгляните…

Франсуа приложился к окуляру и из его уст в изумлении вырвалось:

– Женщина!

Это восклицание вызвало еще больший ажиотаж среди команды «Юной Роуз». Все переглядывались. На горизонте не наблюдалось ничего, похожего на парус, вопросов было множество. Сколько же времени эта шлюпка блуждала по водным просторам, живы ли ее пассажиры или все, что потребуется от команды шхуны, это предать их упокоению?

Франсуа Курон с волнением наблюдал за тем, как пристёгивают шлюпку к борту корабля. Вот матросы вытащили на палубу молодого человека с черными кудрями. Рубашка на нем была полурасстегнута и по шее к левому плечу тянулась багровая полоса солнечного ожога.

– Пульс есть! – сообщил седовласый судовой врач, ощупав парня. – Принесите воды!

Затем на корабль с особой осторожностью перенесли бесчувственное тело молодой девушки с золотисто-русыми волосами, при взгляде на которую у Франсуа дрогнуло сердце. Молодая особа лежала на дне шлюпки, накрытая мужской курткой, видимо, чтобы спастись от палящего солнца, и теперь казалась на фоне своего загоревшего спутника нездорово бледного цвета. Её обескровленные губы были приоткрыты, одна ладонь была судорожно сжата в кулак. С заметным волнением доктор Парос ощупал шею и руки девушки, прислушиваясь и сдвигая брови, потом наклонился к ее груди и с облегчением кивнул.

– Она жива! Только в очень глубоком обмороке!

Франсуа расправил широкие плечи, ощутив внезапное спокойствие:

– Отнесите мадемуазель в мою каюту! – и прибавил. – Я найду, где буду спать…

В этот момент на лицо бесчувственного парня, продолжавшего лежать на палубе, несколько раз плеснули воду, он задрожал, зашевелил губами, и доктор Парос сделал знак, чтобы действие повторили.

– Эжени… – пробормотал молодой человек, распахнув глаза, и полубезумным взглядом уставился на людей вокруг себя.

– Эжени… – повторил он.

– Все хорошо, – ласково сказал врач, касаясь парня. – Вы в безопасности, вам ничего не угрожает. Я – врач…

– Эдвард, – пробормотал тот. – Эжени…

И снова потерял сознание.

Доктор Парос медленно поднялся с колен.

– Нужно унести его с палубы, – сказал он. – Здесь слишком много солнца, а ему его и так предостаточно было.

– Оттащите его на бак! – приказал капитан Шарби и взглянул на судового врача. – Как думаете, давно они в этой шлюпке?

– Пару дней, полагаю. Если у них с собой не было ни фляжки – этого достаточно для подобного состояния, – пробасил тот в седую бороду и прибавил. – Это страшный парадокс. В открытом море можно утонуть, но нельзя утолить жажду…

Эдвард Косс переступил порог и оказался в комнате, которая чаще всего служила графу де Лакойе вместо кабинета.

– Звали, сэр? – спросил он, выпрямляясь как можно сильнее.

Арман слегка откинулся в потертом кресле и кивнул:

– Звал… – он взял со стола пепельницу, зачем-то взглянул в неё и отодвинул от себя, затем оценивающим взглядом смерил молодого человека.

– Когда я искал тебя час назад, – начал граф каким-то не своим тоном. – Мне сказали, что вы с Эжени ушли опять в скалы…

– Мы собирали моллюсков, сэр, – смутился Эдвард, опуская взор. Через приоткрытое окно снаружи донесся голос графини де Лакойе, потом чей-то смех. Послеобеденное солнце заглядывало внутрь, словно пытаясь узнать, что тут происходит.

– И… – осторожно продолжил Арман, нарушив возникшую паузу. – Ты ей сказал?

– Сказал… что? – Эдвард проглотил ком в горле, по-прежнему не глядя на собеседника.

Арман многозначительно скривился и вздохнул:

– Что, – передразнил он парня. – О том, что любишь ее…

Теперь молодой человек заметно порозовел и сильно сконфузился.

– Это… заметно? – осторожно спросил он.

Граф де Лакойе сдержал смех, стараясь держаться достойно.

– Поверь мне, да. По-моему, это знают все на острове. Кроме самой Эжени. Но о своих чувствах ты должен сообщить ей лично, а не я или кто-либо другой…

– Я… – Эдвард подбирал слова в замешательстве. – Я не уверен…

– В чем? – опять перебил его Арман, взмахивая руками. – В самом себе?

– Нет, сэр… Я не уверен, что Эжени отвечает мне взаимностью. Боюсь, она видит во мне старшего брата, друга. Не более того…

Граф передернул плечами:

– Но если ты ничего не сделаешь, она так и будет рассматривать тебя как друга! Как, по-твоему, Эжени увидит в тебе мужчину, который ее любит, если ты ведешь себя с ней, как с сестрёнкой?!

Эдвард молчал, смотря в одну точку. Весь его вид выражал неловкость и замешательство. Губы были сжаты в полоску. Очевидно было, что разговор причиняет ему почти физический дискомфорт.

Арман вздохнул и демонстративно подпер щеку кулаком, потом встал.

– Эдвард… – мягко начал он. – Я хочу, чтобы ты понял одну вещь. И я, и моя жена – мы заранее готовы одобрить ваш союз с Эжени. Но я наблюдаю за тобой все последние месяцы… – он сделал паузу. – Извини, я не вижу, чтобы ты делал попытки завоевать сердце моей дочери! Я не спорю, ты очень хорошо к ней относишься, я не сомневаюсь в тебе… Но подобное поведение вряд ли способствует ответным чувствам со стороны девушки, понимаешь это?

Молодой человек по-прежнему молчал, переминаясь с ноги на ногу, потом произнес:

– Да, сэр, понимаю. И я действительно люблю вашу дочь, но я пока не готов, – он замялся и уже тише прибавил. – Наткнуться на отказ…

– Эдвард! – скрипнул зубами Арман, стараясь не казаться резким. – Иногда задумываюсь, действительно ли моя мать воспитывала тебя несколько лет… Понимаешь ли, возможный отказ – это всего лишь повод идти в наступление! – он развел руками. – Пусть Эжени хотя бы знает о твоих чувствах!

– Это приказ? – внезапно покорно спросил тот.

– Уф, – вырвалось у графа и он сел. – Нет, конечно. Это был всего лишь мужской разговор. И вообще-то, я звал тебя не за этим. Сядь и давай сменим тему…

В сознании Эдварда возникали звуки и голоса, становилось то тепло, то холодно, из пространства наползала чернота и вдруг светлела, превращаясь в человеческий силуэт. Еще секунда – и этот силуэт обретал женские черты лица. Зеленые глаза, светло-русые длинные локоны: казалось, девушка сейчас засмеется, но нет. Снова пустота. И бескрайние океанские просторы. Им нет конца и края. На небе не видно ни облачка, куда ни кинь взгляд – всюду только ровный горизонт. И снова женский силуэт. И рыдания. Потом тишина и какой-то резкий невыносимый запах, пронзающий мозг и закладывающий уши… Эдвард внезапно дернулся, будто получив удар ножом, и распахнул глаза.