Александр Бубенников - Грозы царь – Иван Грозный

Опечалился Иван – не возводить же опалу на все руководство Думы?.. А дядья Глинские уже наушничают ему не только на Федора Воронцова, но снова на дворецкого Ивана Кубенского, а вместе с ним и на князей Петра Шуйского, Дмитрия Палецкого, Александра Горбатого…

Почему он пошел на поводу у дядьев, Иван так до конца не понял… Напугали, застращали государя дядья-наушники, мол, неспроста все руководство Думы за придворного сановника горой встало… И была возложена двухмесячная опала на все руководство Думы, среди которых были бояре Кубенский, Шуйский, Палецкий, Горбатый, Воронцов… Недавние ненавистники Федора Воронцова, хлеставшие его по щекам, оказались с ним в одном ряду опальных…

Только опала продолжалась не более двух месяцев. В конце концов, конфликт был улажен благодаря вмешательству и заступничеству митрополита Макария. В декабре опала с бояр снята, и государь пожаловал бояр своей милостью. Простил бояр Иван с легким сердцем еще и потому, что столкнулся с новой военной угрозой. По Москве разнесся слух, что крымчаки вступили в наши земли и готовы идти на столицу; ханский сын свободно без всякой острастки со стороны московских воевод грабил в уездах Одоевском и Белевском. А воеводы Михаил Воротынский, Константин Шкурлятев и Петр Щенятев, словно забыв про государеву грамоту времен недавней русской победы над ханом и изменником Семеном Бельским «на окских бродах», снова заспорили о старшинстве-старейшинстве княжеском и не двигались с места, не объединяли свои войска для отражения неприятеля.

«Опять все снова-здорово… – тревожно думал Иван. – Только грамоту уже некому писать. Как-то ловко бояре после низвержения и убийства Ивана Бельского «съели» и отстранили от дел, задвинули в темный угол дьяка Курицына, заменили его на Василия Захарова. Ловок и хитер тот, да вот в составлении «государевой грамоты» мне не помощник… В интригах и кознях мастак большой, нет ему равных… А Курицына не заменить ему… Придется самому в Коломну ехать к войску… Передерутся воеводы… А здесь бояре воду мутят… Несогласия всех раздирают в кознях и дрязгах… Надо к войску ехать… Такова уже природа русской мятежной души: дерись-дерись, а при государе своем быстрей мирись… Пора собираться… Все к Николину дню выходит… Значит, надо в Угрешский монастырь заехать, как мой праотец Дмитрий Донской сделал, идя на татар… Там ему во сне Николай Чудотворец явился, рассеял все его сомнения, угрел – отсюда и Угреши, монастырь знаменитый во всех пределах Руси, Угрешский…»

И тут же вспомнил слова своей матушки Елены: князь Олег Рязанский, узнав о знамении в Угрешах, тайно заключил договор чести с Дмитрием Донским, мол, Рязанский Олег не пустит литовское войско Ягайло для соединения с татарским войском Мамая. Эту тайну московских Рюриковичей об отстранении Олега Рязанского от татар Мамая и литвы Ягайло передал юной Елене Глинской её супруг Василий Иванович. Вот и юный государь решил посетить Угреши перед коломенским походом с подачи мятежной боярской Думы.

Перед тем, как мятежная Дума упросила государя самолично возглавить поход московского войска на южные границы Руси, Иван все же распорядился, чтобы Воронцов и Захаров составили «государеву грамоту» для воевод и воинов – по образцу знаменитой «окской». Сам же Иван, через Угреши прибыл в Коломну, расположился военным лагерем на Окском берегу под Голутвинским монастырем, поджидая крымчаков. Хан Саип-Гирей с царевичем Иминем не появился. Войско ждало неприятеля уже около трех месяцев…

Иван знал, что для укрепления войска на южную границу вызваны новгородские стрельцы, пищальники, но не догадывался, что его воинский стан, став, по сути, двором, сделался очагом козней и интриг злых и коварных честолюбцев…

В самом начале похода Иван спросил дьяка Василия Захарова и друга-боярина Воронцова:

– Готова грамота воеводская?..

Ответ был единодушный:

– Пишем, государь…

– Возьмите за основу грамоту Курицына…

И здесь ответ был един:

– Сами напишем почище Курицына…

– Может, помочь?..

– Сами управимся…

Поскольку крымчаки не появлялись, но все могло произойти внезапно в любой момент, при несогласии воевод, Иван все же через месяц-другой напомнил Захарову и Воронцову про злополучную грамоту.

Воронцов поглядел на Захарова и спросил того при государе:

– Ты еще не написал, Василий?..

Тот пожал плечами и сделал удивленные круглые глаза:

– А я, честно говоря, думал, что ты ее пишешь, Федор…

Неприятно Ивану было слышать такую тихую перебранку двух своих советников, поочередно подставляющих друг друга перед государем. Махнул зло на них рукой Иван и выдохнул:

– Сам бы тысячу раз написал грамоту… Все равно лучше курицынской не придумаешь… Его грамота, когда он ее войску читал, у старых воевод слезу высекала… А теперь ни грамоты, ни самого дьяка… Сожрали вы его в своих кознях…

– Мы ни причем, он сам нарвался…

– С думой у Курицына нелады оказались…

Иван презрительно оглядел с головы до ног Захарова и Воронцова и бросил:

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.