Андрей Объедков - Архиепископ Лука. Пьеса

Но именно этот пример показывает насколько был мудр философ. Ему советовали прогнать строптивую женщину за то, что она не подчинялась ему, позорила в общественных местах, вылила на голову горячий суп. Все что она вытворяла – только за то, что он не брал денег за свои советы. Пример: жена растоптала пироги, которые прислал Алкивиад за услугу, зная, что Сократ не возьмет денег. А Ксантиппе не нужны были пироги, ей подавай монеты. Но он только в ответ улыбался на позор в общественных местах. И в ответ на советы побить строптивую жену отвечал: «Вы хотите, чтобы город стал свидетелем наших ссор, чтобы я при всех вступил в драку с жену, а вы бы подзадоривали бы, как на петушином бою… Поверьте мне, терпение никогда не смешно!»

(Выкрики однокурсников: «Драчуна – вон из старост. Войне-Ясенецкого в старосты!»)

Однокурсник.Да-да, с этим не поспоришь. Ты умеешь убеждать. Ну вот: теперь ты наш новый предводитель. Думаю, что у тебя все получится. Во всяком случае я уверен, что у нас на курсе, будет мир теперь. Слушай, а откуда у тебя столько познаний из жизни? Ты же нам ровесник, ну постарше на пару лет. Но ощущение, что ты пожил на свете лет сорок.

Войно-ЯсенецкийЗнаешь, мне порой кажется, что я сам порой философ как Сократ: меня в гимназии тянуло к живописи, решил поступать в Петербургскую Академию живописи. Но на экзаменах овладело раздумье о том, что правильный ли жизненный путь избираю? Недолгие колебания кончились решением, что я не в праве заниматься тем, что мне нравиться, но обязан заниматься тем, что полезно для страдающих людей. Поэтому послал телеграмму матери, что буду поступать на медицинский факультет. Но тут меня ожидала неприятность: все вакансии были заняты и мне предложили поступить на естественный факультет, чтобы потом проще было перевестись на медицинский. Но я не раздумывая отказался, так как у меня была большая нелюбовь к естественным наукам. При этом у меня явно выраженный интерес к гуманитарным наукам: к богословию, философии, истории.

Однокурсник.По тебе заметно. Рассуждать любишь, убеждать особенно… И что же было дальше?

Войно-ЯсенецкийПоступил на юридический и целый год изучал историю и философию права, политическую экономию, римское право. Но через год меня опять повлекло к живописи. Поэтому отправился в Мюнхен, где поступил в частную художественную школу профессора Книпрр. Но немецкая дотошность и скрупулёзность оказалась не по мне, выдержал там только три недели, после чего вернулся в Киев, где еще год занимался рисованием. Может быть меня ждала бы стезя Васнецова – его направление мне ближе, но второй Васнецов России не нужен… А навыки зарисовок мне пригодились теперь в медицине. Но именно в этот момент проявилась моя религиозность: я каждый день, а иногда и дважды в день ездил в Киево-Печерскую лавру, часто бывал в киевских храмах и, возвращаясь оттуда, делал зарисовки церковной жизни, прихожан. К этому моменту я понял процесс художественного творчества. Повсюду: на улицах и в трамваях, на площадях и базарах наблюдал за людьми, и все это изображал в зарисовках. Даже получил премию на Киевской художественной выставке.

Однокурсник.А откуда у тебя религиозность? Вроде бы я не наблюдал, чтобы ты молился или ходил в храмы во время учебы в университете?

Войно-ЯсенецкийЗнаешь, особого фанатизма нет, это у меня в душе. Да и в семье… Мать молилась дома, но в церковь, по-видимому никогда не ходила. Причиной этому было её возмущение жадностью и ссорами священников, происходившими на её глазах. Два брата – юристы, не проявляли признаков религиозности. Однако всегда они ходили к выносу Плащаницы и целовали её, всегда бывали на Пасхальной утрени. Старшая сестра-курсистка, потрясенная ужасом катастрофы на Ходынском поле, психически заболела и выбросилась с третьего этажа, получив тяжелые переломы бедра и плечевой кости, разрывы почек. От травм она умерла в двадцать пять лет. Религиозность скорее всего передалась ко мне от отца-католика. Вот именно он весьма набожен. При этом он человек удивительно чистой души, ни в ком не видел ничего дурного, всем доверял, хотя был окружен нечестными людьми. И при этом в нашей православной семье он как католик, был несколько отчужден…

Однокурсник.Да, сколько нового я узнал о тебе. Но опять-таки я в тебе никак не разберусь… Вроде ты умеешь убеждать, стоишь четко на позициях правды, но из твоего рассказа я понимаю, что тебя шатало из стороны в сторону.

Войно-ЯсенецкийДа, в принципе так и было. Именно в тот момент, когда я в год в Киеве занимался живописью, усиленно размышлял о весьма трудных богословских и философских вопросах. Но из этих размышлений ничего не вышло, так как я не имел научной подготовки. Увы, то, что я успел получить за год учебы на юридическом, не хватило для того, чтобы обобщать весь накопленный опыт. Да какое там обобщать – я же многого не знал, только изучал. Именно в этот момент увлекся этическим учением Льва Толстого. И его идеи так увлекли меня, что я на какое-то время стал толстовцем, бредил его идеями: спал даже на полу, косил траву с крестьянами. Хотел на полном серьезе уехать в деревню. Но именно в этот период случилось несчастье с моей сестрой и мать была в подавленном состоянии – считала, что я кончу также плохо, как и она. Но вопрос разрешился сам собой, когда в руки попала запрещенная вещь Толстого «В чём вера моя», изданная за границей. Именно эта работа оттолкнула меня от Толстого, я осознал, что он издевается над православной верой. Я сразу понял, что Лев Николаевич – еретик, весьма далёкий от подлинного христианства.

Однокурсник.А что же ты? Остался в вере Божией? Но как я заметил: ты вроде бы своим видом не показываешь, что религиозен? Ли продолжаешь сомневаться?

Войно-ЯсенецкийДа нет, я остаюсь православным. И именно после того случая меня спас Новый Завет, который по старому доброму обычаю получил из рук директора гимназии при вручении аттестата зрелости. Он был, как напутствие в жизнь. Очень многие места в этой книги произвели на меня огромное впечатление. Они отмечены красным карандашом. И ничего не могло сравниться с впечатлением с тем местом в Евангелие, в котором Иисус, указывая ученикам на поля созревшей пшеницы, сказал им: «Жатвы много, а деталей мало; итак, молите Господина жатвы, чтобы выслать деталей на жатву Свою». После этого у меня буквально дрогнуло сердце. Я воскликнул: «О Господи! Неужели у Тебя мало деталей?!»

Однокурсник.Но я смотрю: тебя народовольчество все-равно не оставило. Пути дорожки привели тебя не в семинарию, а на медицинский факультет…

Войно-ЯсенецкийСкорее всего так. Ведь я решил приняться за полезную работу для своего народа. Но отличие от моего юношеского увлечения народовольчеством в другом: если несколько лет назад я просто хотел ехать в деревню и дарить добро крестьянам, то чуть позже я захотел быть полезен им чем-то конкретным. Я даже отправился к директору народных училищ Киевского учебного округа с просьбой устроить меня в одну из школ педагогом. Директор оказался очень проницательным и умным человеком: он высоко оценил мои народовольческие стремления. Но при этом отговорил меня от учительства и убедил поступить на медицинский. Вот так я и оказался здесь.

Читать дальше