Екатерина Шубочкина - Батюшка есаул

Тут появился и сам Сотников.

– Здравия желаю! Поручик Сотников Александр Александрович! Разрешите уточнить некоторые моменты как только что поступившему на службу?

– Разрешаю, и вольно, Александр Александрович! Можете даже присесть. Как раз ваше личное дело изучаю… Значит, Иркутское военное училище окончили?

– Да, в мае этого года.

– А почему к нам служить направили, а не на фронт?

– Так, война, говорят, скоро закончится, а я ж по сути-то и не военный – геолог…

– Ну и что? – хмыкнул в ответ командир. – У нас половина крестьян на фронте, половина учителей, ученых и прочих специалистов, совсем не военных, но они взяли оружие и родину пошли защищать, не задумываясь, даже военное училище не оканчивали!

– Ну тут уж как направили по призыву, товарищ командир… Ещё и личные обстоятельства повлияли…

– Что за обстоятельства? – уточнил, вскинув густые темные брови, Каргополов.

– Жена на сносях у меня…

– Понятно… – протянул с легкой ухмылкой Каргополов. – Где разместились?

– В казарме пока, но будем искать комнату или дом в аренду. Если знаете такие места – подскажите, пожалуйста, товарищ командир. Мы в Красноярске люди новые, никого пока не знаем.

– Подумаем… Так что за вопрос-то был?

– Насчет обмундирования. И коня.

– Коня дадим, есть резерв, мундир и чекмень тоже. А вот с оружием не так всё просто: выдаем только винтовки. Шашки, кинжалы, нагайки, засапожники – это казаки своё личное пользуют, традиция такая.

– Понятно.

– Наряды на положенное довольствие можешь сейчас оформить в штабе, а затем представлю тебя сотне. Но учти: наши коренные казаки чужаков не очень-то жалуют, особенно тех, кто и военным-то стал исподволь. Мой тебе совет: словами не бузить, а проявить себя на службе достойно, тогда и будет к тебе уважение.

– Благодарю за помощь, товарищ командир сотни!

На следующий день Сотников предстал перед Каргополовым в штабном кабинете уже в офицерском обмундировании Красноярского казачьего дивизиона: темно-зеленом мундире с желтыми лампасами и погонами, на которых ярко алели вышитые на них буквы «Крн.».

– Я вчера у своей жены поинтересовался по твоему делу о жилье, – между делом сказал Каргополов новому подчиненному. – Она знает пару мест: есть полдома на Песочной улице, есть квартиры в Закаченской слободе – это самые ближайшие варианты к нашему гарнизону. Вы бы с супругой посмотрели и определились, Наталья моя поможет. Говорит, комнат много сдается, а вот отдельных домов мало, но поискать место получше можно, если не горит.

– У нас горит, Ваше благородие! Вот-вот ребенок родится, жена неспокойна.

– Смотрю, уже казачьи традиции в обращении к старшим изучил, – хмыкнул с улыбкой подъесаул. – Так держать! Ну, раз срочно вам жилье надо, то пусть супруга твоя к моей Наталье прям завтра с утра приходит, да и решают. Вот адрес.

– Благодарю, Ваше благородие! – отчеканил Сотников, взял листок бумаги с адресом и вышел из кабинета.

Панорама города Красноярска начала 20 века

На следующее утро Наталья, ожидая обещанных мужем визитеров, заметила из окна дома, как в их калитку около десяти часов до полудня вошла небольшого роста женщина с темными вьющимися волосами, её непраздное положение выдавал уже довольно сильно выпирающий живот под широкой светлой блузой. «Видимо, это и есть супруга нового офицера в сотне мужа», – догадалась хозяйка и поспешила навстречу гостье.

– Доброго утречка! Проходите, пожалуйста! – поприветствовала Наталья женщину, приглашая в дом.

– Здравствуйте! Я Шарлотта, супруга… – начала было объясняться гостья, но хозяйка её по-свойски перебила, озаряя в ответ дружелюбной улыбкой, словно они были знакомы много лет:

– Да я уже поняла! Я Наталья! Проходи, сейчас тебя чайком или компотиком угощу да поболтаем.

– Ой, неловко вас так надолго беспокоить… Может, лучше сразу пойти квартиру смотреть, – смущаясь, залепетала Шарлотта, замешкавшись входить в незнакомый ей дом, но Наталья на это еще шире заулыбалась и стала тихонечко подталкивать гостью к крыльцу, придерживая её со спины, чтобы та ненароком не оступилась на ступеньках, уже тяжело поддающихся беременной женщине.

– Ну куда спешить: утро раннее, всё успеем! Как тебя муж с таким бременем вообще из дома выпустил?! Родишь вот-вот! – вознегодовала Наталья, наблюдая, как пыхтит, взбираясь на крыльцо, гостья. – Это как же по городу на осмотры с тобой идти?! Ты же еле передвигаешься уже! Сам-то муж, что, не может дом приглядеть?!

– Некогда ему, – стала объясняться Шарлотта, усаживаясь за стол на кухне. – Служба же у него новая, ответственная. Хотя жизнь так развернулась, что вся жизнь новая! А Богу было угодно нам еще и ребеночка послать именно сейчас… Но ничего – справимся! Тише, малыш! Ух, распинался! – поглаживала ласково свой живот женщина.

– Ох, мужики! – всплеснула руками Наталья. – Только о службе думают, а о бабах позаботиться-то и некому! Приходится только на себя и на Бога надеяться, – наливая чай гостье, сокрушалась Наталья. – А ты нашей веры-то будешь? – вдруг поинтересовалась она осторожно у гостьи. – Имя у тебя ненашенское – Шарлотта…

– Просто мама любила всё французское, – смущенно пролепетала, словно оправдываясь, новая знакомая. – А я еще и темненькая родилась…

– Да ну и Бог с ним, с именем-то, главное ж, чтоб человек хороший, – махнула рукой Наталья по-свойски. – Ты не переживай: в городе у нас люди в основном добрые, отзывчивые, хотя, конечно, всякое бывает, особенно нынче, когда много скорбей от войны. Люди поозлобились многие: выживают потому что…

– Да, конечно, – согласно кивала головой Шарлотта, прихлебывая из кружки напиток. – Скорей бы война закончилась… А из чего чай? Очень вкусный.

– Иван-чай и шиповника чуток.

– Ой, а с бременем можно такое? – забеспокоилась вдруг гостья.

– Даже полезно! – рассмеялась на это Наталья по-доброму. – Помню, моя сестра также тряслась, когда первенца ждала. Не мутит тебя?

– Сейчас нет, но бывает частенько, – охотно общалась Шарлотта, разглядывая кухню. – Уютно здесь. А дети есть у вас?

– Есть. Только старшие рано на площадь за продуктами ушли, а младший спит еще, лежебока.

– Ого! Трое уже! Погодки поди? – предположила гостья, оценивая сравнительно молодой возраст хозяйки.

– Нет, не погодки: старшей двенадцать, средней восемь, а младшему шесть годков. Приемные они… Сестры моей покойной детки… – ровным тоном разъяснила Наталья в ответ на растущее удивление в широко распахнутых темных глазах гостьи. Затем, зажмурившись на секунду, словно отгоняя грустные воспоминания, добавила: – Почти два года уже с нами живут. Сестра в Енисейске померла от болезни, а муж её погиб почти сразу после призыва на войну. Вот мы и взяли, потому как более и некому было. Не престарелым же родителям с детьми малыми связываться.