Кристина Клайн - Изгнанницы

– Небось получше сухарей будет, а?

Капитан рассказал ей историю своей жизни – о том, как украл редкие монеты, чтобы заплатить за лекарства для своей больной матери (по крайней мере, так он это представил), и в результате попал на корабль с осужденными преступниками, державший курс на Землю Ван-Димена, где его приговорили к шести годам каторжных работ в Порт-Артуре. Когда ее собеседник упомянул, что прежде был звероловом и охотился на тюленей, сердце Матинны екнуло от страха. С другой стороны, утешила она себя, капитан вроде как не похож на свирепого или жестокого человека.

– Вам нравилось… забивать тюленей? – спросила она.

Моряк пожал плечами.

– Работенка, прямо скажем, тяжелая. Вечно в грязи, на холоде. Только какой у меня был выбор, а? Там я хотя бы знал, что мне заплатят. Уж всяко не хуже, чем в тюрьме. Вот уж где я хлебнул лиха! Ох, чего только люди не творят друг с другом. Тебе такого даже и не представить.

Почему же не представить? Вот она здесь, оторванная от своей семьи и всех, кого знала, по прихоти леди в атласных туфельках, которая отваривает черепа ее соплеменников и выставляет их как диковинки. (Вот уж правда, чего только люди не творят друг с другом!)

– Но, слава богу, это все в прошлом, – продолжил капитан. – Я теперь живу честно. Когда губернатор платит тебе жалованье, вытягиваешься в струнку и подпрыгиваешь по первому его слову. Причем так высоко, как прикажут.

В открытом океане вода была неспокойной, с белыми барашками. Она обдавала лица брызгами и захлестывала борта пеной, когда их маленькое суденышко ныряло и поворачивалось. Капитан начал привлекать Матинну к работе: поручал распутывать снасти, удерживать румпель, пока он переставлял паруса. Показал девочке, как почистить металлический гриль и сберечь горячие угли, чтобы огонь в печи не погас. А потом объявил, что назначает ее вахтенным матросом: когда ему нужно было вздремнуть или передохнуть, она должна была смотреть в оба. Постепенно Матинна втянулась, и работа стала для нее лекарством от скуки. Больше всего ей нравилось нести вахту, когда капитан спал. Держась начеку, она следила за горизонтом и поддерживала огонь.

Матинна с энтузиазмом выполняла все поручения, стала настоящей помощницей капитана, и тот знал, что может на нее положиться.

– Болтают, будто ваших ничему не научишь, а тут погляди только, какая толковая девица, – одобрительно говорил моряк.

Когда небо темнело, она кутала плечи в свою меховую накидку и, задрав голову, выискивала глазами яркую южную звезду, Дроемердене, позволяя себе смежить веки только после того, как ее находила.

День уже клонился к вечеру, когда «Баклан» вошел в залив Сторм и поднялся по реке Деруэнт к Хобарту [14] Город иначально назывался Хобарт-Таун и был переименован в Хобарт только в 1881 году. . После того как они в окружении громко вопящих чаек подплыли к причалу, Матинна закрепила носовой и боковой швартовы. Капитан отдал грота-шкот, замедляя ход судна, и осторожно направил его к месту стоянки. Пока он был занят всем этим, девочка собрала свои вещи, спрятала Валуку в корзинку и прикрыла его шкурой валлаби, после чего переоделась в простое белое платье с мелкими складками на лифе, то самое, которое ей велели приберечь до прибытия на место. Все плавание Матинна проходила босиком, и кожа на ее подошвах загрубела, что конская шкура. Теперь, когда она натянула на себя мягкие кожаные туфли, ощущения были непривычными, словно на ногах у нее оказались чепчики.

Немного постояв на мощенной булыжником пристани с корзиной в руках, Матинна сделала несколько пробных шагов, стараясь восстановить равновесие после стольких дней, проведенных в море. Ну и местечко! Она никогда еще не встречала такого бурления жизни: покрикивали друг на друга мужчины, расхваливали свои товары женщины, лаяли собаки, верещали чайки, ржали и встряхивали гривами лошади. Блеяли козы и похрюкивали свиньи. Солоноватый запах водорослей смешивался с душком конского навоза и землистой сладостью жарящихся каштанов. У стены здания, сбившись в кучку, месили ногами грязь какие-то люди в желто-черных одеждах. Приглядевшись, девочка поняла, что они скованы вместе цепью.

Услышав характерный смех капитана, Матинна обернулась. Он стоял в нескольких футах от нее и разговаривал с двумя мужчинами в красной униформе и с перекинутыми через плечо мушкетами. Дернул в ее сторону подбородком:

– Вот эта.

– Да уж, тут всяко не ошибешься, – хмыкнул один из его собеседников.

– А где ее родители? – поинтересовался другой.

– Девочка сирота, – сказал моряк.

Первый солдат кивнул:

– Пожалуй, оно и к лучшему.

Капитан присел перед Матинной на корточки.

– Ну что ж, давай прощаться. Пришла пора передать тебя дальше. Эти двое отвезут, куда надо. – Чуть помедлил, словно хотел еще что-то сказать. Потом кивнул на ее корзину. – Рад, что не пришлось съесть твоего поссума.

Сиденья в пролетке – конский волос, выкрашенный в королевскую синь, – оказались скользкими. Чтобы не съехать на пол, девочка была вынуждена схватиться за подлокотник. Лошади с прихлюпыванием цокали копытами по склизким от грязи булыжникам.

Сидя в трясущейся пролетке и оглядываясь на удаляющуюся от нее пристань, Матинна почувствовала такое невероятное одиночество, какого еще не испытывала ни разу в жизни. Никто в этом странном месте не выглядел, как она. Совсем никто.

Лошади свернули на короткую подъездную аллею и резко, так что коляску мотнуло, остановились перед длинным двухэтажным зданием кремового цвета, с синей отделкой и широкой верандой. Один из солдат спрыгнул на землю и поднял Матинну из пролетки. Но вместо того, чтобы поставить девочку на выстланную камнем дорожку, отнес ее к ступеням парадного входа.

– Мне сказали, будто вы настоящая леди, – произнес он с преувеличенно почтительным видом. – Так что подол пачкать не годится.

Вытянув шею, Матинна огляделась. Хотя столь больших и величественных зданий ей прежде видеть еще не приходилось, чувствовала она себя странным образом непринужденно, как если бы вдруг попала на гравюру одной из тех книг, что читала со школьным учителем.

На крыльце появилась крепкая, средних лет женщина в сером платье с белым передником и в чепце.

– Здравствуй, Матинна, – сказала она, склонив голову набок. – Мы тебя ждали. Я – миссис Крейн, экономка. А это резиденция губернатора. Твой новый… дом.

У школьного учителя на Флиндерсе тоже имелась экономка, старуха-миссионерка, которая убирала ему постель и готовила завтрак. Матинна обычно делала вид, будто ее не замечает. Но порядки этого места были девочке неизвестны. Может, полагается сделать книксен? Она присела в реверансе.