Эдуард Филатьев - Портрет в черепаховой раме. Книга 2. Подарок дамы

– Я уже двадцать семь лет Высочество! – с улыбкой ответил Константин. – А вот «ваше» оно или не «ваше», это мы сейчас узнаем!

И, сняв Алексееву со стула, Великий Князь закружил её по комнате.

– Ваше Высочество! – испуганно вскрикивала Катенька. – Ваше…!

– Так, наше? – игриво переспрашивал Константин. – Или, может быть, ваше?

Дверь раскрылась, и в комнату вошла Мария Фёдоровна.

– Mein Gott! – с изумлением воскликнула она. – Was ist los? Что происходит?

– Я птичек кормила, Ваше Величество! – залепетала фрейлина. – Корзинка с кормом упала…

– Я хотел поймать, – подхватил Константин, – но промахнулся.

– И вместо корзинки поймал птичку? – строгим голосом спросила императрица. – Ступай, Катерина! Докормишь потом.

Фрейлина быстро удалилась.

– Так… И что же будем делать, mein Sohn?

– Дайте совет, meine Mutter!

– Он перешёл уже все рамки приличия!.. Розу сегодня подарил.

– Луизе?

– Если бы только ей! Марье Антоновне.

– Вот как?

– И этой своей… Фрейлине.

– Понятно!

– Челядь уже, знаешь о чём, говорит?

– О чём?

– О том, что инициалы у них весьма похожи.

– У кого?

– У этого штабс-ротмистра с Луизой и у Орлова с твоей венценосной бабкой. Те же «О» и «Е»!

– Бедный мой братец! Как он доверчив!

– Не жалеть надо, а действовать! – строго посоветовала императрица.

– Да, гвардия на подъём легка! Любит менять помазанников Божьих.

– Я эту «лёгкость» до конца дней своих не забуду!

Константин встал.

– Так, значит, действовать?

– Немедля! И очень решительно! Вопрос стоит о жизни и смерти!

А Николай Гончаров всё прогуливался по коридорам и залам Зимнего дворца. Он останавливался у картин и скульптур, выглядывал в окна. Подняв голову, любовался росписью потолков. И даже заинтересовался дверной ручкой, выточенной с изящной причудливостью. Николай склонился, чтобы поближе рассмотреть дело рук искусного мастера.

Внезапно дверь распахнулась, и Гончаров опрокинулся на пол.

– Oh, je demande pardon! – тихо вскрикнула, выходя в коридор, фрейлина Наталья Загряжская. – Excusez-moi! Pardon monsieur!

– That’s quite all right.

– Вы англичанин? – с удивлением спросила фрейлина.

– Nein, nein! Gar nicht. Entschuldigen mir bitte!

– Немец?

– Non! Je dois m’excuser!

– А по-русски вы понимаете?

– Понимаю! – ответил Гончаров, поднимаясь с пола. – Извините меня, ради Бога! Это я во всём виноват! Стал рассматривать ручку.

– Какую ручку?

– Вот эту. Дверную. Великолепно сделана!

– Боже! – облегчённо вздохнула Наталья Загряжская. – Вы меня так напугали!

– А вы – меня! – улыбнулся Гончаров.

– Вы кто? Откуда?

– Из Коллегии иностранных дел. Гончаров. Николай сын Афанасьев. Сопровождаю Рунича, своего товарища…

– Евгения? – сразу же спросила Загряжская.

– Да… И заблудился!

– Идёмте! Я провожу вас!.. Вам куда?

Великий Князь Константин Павлович сидел за столом в своём кабинете и, тихо насвистывая мелодию строевого марша кавалергардов, внимательно разглядывал лежавший перед ним фолиант последнего берлинского издания. На раскрытой странице была красочная иллюстрация, изображавшая хмельных сатиров в обнимку с весёлыми вакханками.

В дверь постучали.

– Да, да! – произнёс Константин, прикрывая рисунок листком бумаги.

Дверь медленно растворилась, и показалась бесцветная физиономия Сипягина.

– Вызывали, Ваше Высочество?

– Да. Входи, Сипягин!

Сипягин вошёл и остановился у двери.

– Дверь прикрой! И подойди поближе! – приказал Константин.

Сипягин приблизился, бросил быстрый взгляд на фолиант, что лежал на столе, и осклабился:

– Есть поинтересней книжица! Нынче получили-с!

– Откуда?

– Из самой вотчины бонапартовой, из Парижа то есть. Весьма прелюбопытные картиночки-с!

– Принеси!

– Слушаюсь! – и Сипягин повернулся к двери.

– Потом! – остановил его Великий Князь. – Сначала дело!.. За дверью никого?

Сипягин выглянул:

– Никого-с!

– Тогда слушай! – Константин подождал, пока Сипягин подойдёт поближе, и продолжил вполголоса. – Будем приступать!

– Когда-с?

– Чем скорее, тем лучше!

– Будем как…? – Сипягин щёлкнул пальцами, изображая выстрел из пистолета. – Или…?

– Шуму – поменьше!

– Значит…, – и Сипягин изобразил удар кинжалом. – Жих!.. Есть у меня один человечек. Бывший унтер-офицер.

– Брут? – Константин задумался. – Брут – нежелателен! Толки ненужные пойдут.

– А как же тогда? – удивился Сипягин.

– Французы предложили миру иной способ. В образе…

– Кого? – с интересом насторожился Сипягин.

– Шарлоты Корде.

– Той, что… Марата? В ванной? – спросил Сипягин и вновь изобразил кинжальный удар. – Жих!

– Тс-с-с! – повысил голос Константин и добавил вполголоса. – Она самая… И никаких толков! Дама мстит за поруганную честь.

– Мудрый оборот, Ваше Высочество! Мудрый! Шарлотки знакомые у нас тоже имеются! – ухмыляясь, затараторил Сипягин и засеменил к двери.

– Стой!

Сипягин обернулся.

– Что ещё-с?

– Как что? Книга!

– Какая книга, Ваше Высочество?

– Из вотчины бонапартовой.

– А-а-а! – вновь осклабился Сипягин. – Это мы мигом!

В доме на окраине Санкт-Петербурга в бедно обставленной комнате ужинали мужчина средних лет в потёртом халате и женщина неопределённого возраста с растрёпанной причёской. Мужчина читал «Санкт-Петербургские ведомости».

– «Желает определиться учителем»! Ишь ты!

– Кто желает?

– Молодой человек.

– Сколько лет?

– А шут его знает!.. За учителя!

– За учителя!

Выпили по рюмке вина. Мужчина добавил из графинчика новые порции и снова уставился в газету.

– «Немка Катерина Гольм желает определиться ключницей». Нам ключница не нужна?

– Сколько лет?

– Темнит немка, не выдаёт возраста! Так нужна?

– Сначала ключи бы приобрести неплохо, а там уж и ключницу искать! Под размеры ключей!

– Значит, за ключи?

– И за ключницу тоже!

Выпили. И тотчас в дверь застучали.

– Кого это на ночь глядя черти несут? – недовольно спросила женщина.

– Сейчас поглядим! – ответил мужчина и, засучивая рукава, пошёл открывать.

Женщина привстала, бросила взгляд в зеркало и на всякий случай поправила причёску.

В комнату вернулся мужчина, ведя за собой Сипягина.

– О, какие гости пожаловали! – приветствовала вошедшего женщина. – Милости прошу! Пожалуйте к столу! Чем Бог послал!

– Спасибо, в другой раз! – ответил Сипягин, усаживаясь на стареньком диване.

– Чем обязаны, ваше благородие? – спросил мужчина, возвращаясь на своё место у стола.

– Надобность небольшая возникла, – Сипягин жестом изобразил всаживаемый кинжал. – Жих!

– Кого в этот раз? – поинтересовался мужчина.