Маргарита Мартынова - Главная роль

– Возьмите…

– Что вы… Нет… Я не могу, – Мари осторожно озиралась по сторонам, пытаясь понять, что происходит.

– Это – мой подарок! Его можно продать, вырученных денег вам с отцом хватит. Это от чистого сердца! – сказала Арабелла, улыбаясь.

– Но, – Мари напряженно изучала ее дорогое платье – Эта вещь наверняка памятная. Ваши родители будут сердиться.

Арабелла вздохнула.

– У меня уже нет родителей, – сказала она суховато. – Браслет – подарок мужа, но его я не собираюсь беречь. Возьмите, Мари, прошу вас.

Было в ее тоне что-то такое, что заставило новую знакомую взять украшение и повертеть его в руках.

– Мне не поверят, – еле слышно пробормотала она.

– Хорошо, – вдруг осенило Арабеллу. – Я не живу в этом квартале и здесь не ориентируюсь. Отведите меня к ювелиру, я сама продам браслет. Он принадлежит мне, и я вольна делать с ним все, что пожелаю!

Настроение у неё было еще более приподнятое, чем пять минут назад. Всю дорогу до ближайшей ювелирной лавки, девушка слушала сбивчивые рассказы взволнованной Мари, не обращая внимания, как за ними идет, стараясь быть незамеченным, какой-то мужчина.

За кулисами маленького театра комедии в Руане в этот вечер было очень оживленно. За пару часов до премьеры спектакля в театре появился Генрих Дюпен – владелец заведения, и все актеры сейчас толпились вокруг него. Было шумно и весело. Кто-то пытался репетировать сцену, но периодически врывался в разговор.

– Мне хотелось взглянуть, вот и все, – Генрих сел в любезно предложенное ему кресло, снял шляпу и закинул ногу на ногу. – Тем более, я в городе проездом…

– Как поживает мадам Жаклин? – молоденькая танцовщица в блестящем парике покрутилась вокруг его кресла, хотела сесть на подлокотник, но сразу же вскочила, заметив выражение лица Генриха.

Тот мрачно сдвинул низко посаженные брови.

– Она заболела… – и, не желая обсуждать эту тему, обратился к одному из актеров. – Любезный мой, а вот борода – враг вашей профессии…

– Да, месье, я знаю, – смутился тот, трогая свое лицо. – Но пока идет этот спектакль…

– Сегодня у вас эта роль, а завтра может быть любая другая, – поднял указательный палец Генрих. – Вы не должны быть привязаны к образу, такие детали, как лишняя растительность на лице, могут ограничивать ваши способности и профессиональную востребованность…

– Да… Я понял, – пробормотал молодой человек и постарался затесаться в толпу, стоящую вокруг гостя.

– Месье Генрих, скажите, – спросил кто-то. – Правда ли, что ваш отец был актером?

– Режиссером, – шевельнул бровью тот, стряхивая пыль со своей шляпы. – Поэтому отправить мне сценарий я просил тогда не просто так…

Он вдруг хлопнул себя по колену и откинулся назад:

– Покажите мне финальную сцену… Где Марго?

Придержав край платья, Арабелла ловко перескочила через грязную лужу и легкой походкой направилась дальше по разбитому лошадиными копытами тротуару, когда из подворотни на неё вдруг бросилась собака. Рыжая псина с подпаленным хвостом припала на передние лапы, агрессивно залаяла и вцепилась зубами в подол девушки. Арабелла взвизгнула и попятилась, едва не упав, потом вырвала платье из пасти животного и отбежала назад. Зарычав, собака выставила хвост и снова кинулась на девушку. Та в страхе закрыла лицо руками, сжимаясь в комок.

– А ну, поди прочь! – прогремел рядом мужской голос и затем послышалось обиженное поскуливание.

Арабелла повела плечами, медленно открывая лицо, и улыбнулась против воли. Перед ней стоял ее недавний знакомый – старьёвщик Жак. Он опирался на свою огромную палку и слегка хмурился. Пыльная борода его топорщилась в разные стороны.

– Это вы, милое дитя? – спросил он. – Снова…

Девушка испытала облегчение и улыбнулась еще шире.

– Жак! Очень рада вас видеть… Вы снова пришли мне на помощь. Я обычно не боюсь собак, но сейчас…

Она не договорила, опасливо вытянув шею в сторону подворотни.

– Милая Арабелла, – сказал старик. – бездомные парижские собаки часто бывают агрессивны. Им достается от пьяниц и юных сорванцов… Вы, верно, путаете их с ухоженными собаками жителей вашего квартала.

Арабелла помрачнела:

– Я в ваших глазах безумная, да?

Жак почесал затылок под шляпой и перевалился на другую ногу, постучав палкой по земле.

– Силюсь лишь понять, что ищет юная особа твоего класса в таких местах, как это…

Девушка вздохнула и изучила порванный собакой подол платья.

– Ах, ничего. Я никогда не была в Париже ранее. И мне очень интересно, как существуют люди за пределами той части, где я теперь живу… – она заметила короб за плечами Жака и встрепенулась. – Он тяжелый? Давайте, я его понесу…

Старик мягко улыбнулся:

– Да, парижские женщины – они другие, – сказал он вдруг. – Я это вижу… Они более смелые и независимые сейчас, чем двадцать лет назад. Но я все же, – он выпрямился и приосанился. – предпочитаю справляться со своей работой сам… Идем отсюда…

Они двинулись в противоположную сторону той, откуда шла Арабелла. Оторванное кружево на платье девушки волочилось следом по неровной мостовой. Жак слегка опирался на свою палку, но шаг его был бодрый и крепкий. Некоторую часть пути они шли молча, затем Арабелла вдруг спросила:

– Жак, скажите, вы всю жизнь живете здесь? Вы видели другие города?

– Я видел всю Францию, – ответил тот и прибавил: – В свое время… Шумный портовый Нант, истинно лотарингский Нанси, многоэтажную Тулузу…

– Как вы считаете, Париж лучше или хуже?

– Милая Арабелла, – старьевщик замедлил шаг. – какие простые вопросы задает юность. Париж – огромный город со своей жизнью. Здесь небезопасно молодой девушке гулять в одиночку по некоторым районам.. Таков Париж – вот и все.

Арабелла улыбнулась:

– И вы снова меня спасли…

– Удивительное совпадение, – пробормотал тот и взглянул на девушку. – Ты, в самом деле, никого не разыскивала?

– Я здесь никого не знаю, – ответила та. – Кроме вас… И тех людей, что живут в моем районе, как вы выразились. Но там я давно не гуляю, там ужасно вульгарно и скучно…

Жак слегка прищурил на неё синие глаза и прищурился от солнца, которое светило ему прямо в лицо. От этой гримасы его морщины, казалось, стали еще глубже.

– Почему же ты покинула родной город? – спросил он и, заметив, как сжала губы его юная спутница, прибавил. – Нет, не отвечай, если не хочешь…

– У меня не было выбора, – ответила коротко Арабелла после небольшого молчания и вдруг оживилась: – Скажите, Жак, вы знаете весь Париж, правда?

– С моей-то деятельностью, – улыбнулся тот, стряхивая со своего плеча какую-то козявку. – Конечно, знаю. Я тут всю жизнь прожил. Я видел революцию, я вижу драки по случаю бесплатной раздачи еды… – он внезапно замолчал и склонил голову к плечу, наблюдая за Арабеллой.