Мариам Тиграни - Картвелеби

С зятя сошёл десятый пот, когда Георгий невидящими глазами посмотрел вперёд себя и всё-таки прошёл мимо. Слава богу, старый Джавашвили оказался слишком рассеян из-за откровенного разговора с дочерью, чтобы заметить чужака, который выглядел довольно жутко с огромными синяками под глазами! Даже на месте, где стоял Слава, остались заметные капли крови.

– О, чуть не попались! Но нельзя больше так рисковать. Ты меня слышишь, Слава? Слава?!..

Пето нервно замотал во все стороны головой и, посмотрев сквозь бесчисленных гостей, до крови искусал губы. Славик будто под землю провалился!

Руки затряслись, как у эпилептика, когда он осознал, чтó натворил. Расталкивая родовитых князей и графов локтями, Ломинадзе даже чертыхнулся на одного из них, когда тот загородил ему дорогу к танцующим. Музыканты как раз заиграли рачули, и княжеский зять встал в самой первой линии – прямо перед женой, младшей свояченицей, Екатериной Шакроевной и братьями Циклаури. В ушах у него звенело.

Остальные приглашённые с восторгом захлопали в ладоши, а кто-то даже громко присвистнул, когда к сёстрам и их кавалерам присоединился ни о чём не подозревавший Вано, а за ним и его крепкие братья – Рустам и Николоз. Шалико и Давид горячо приняли их в свои ряды, и на время потомственные князья позабыли уроки этикета, основам которого их так усердно обучали гувернантки. Они снова предстали перед толпой теми весёлыми, беззаботными мальчишками, которыми помнили друг друга, и позволили подавляемым кавказским генам наконец вырваться наружу.

– Гармос, гармос, гармос! – во всё горло заверещал Вано, и Давид, заметно развеселившийся с начала вечера, охотно подыграл ему. Рустам и Николоз стали отбивать им в такт хлопки, и даже Шалико в итоге не устоял – снял с себя чёрный пиджак, ослабил галстук и остался в парадной белой сорочке и жилете. Молодые люди запели уже в три голоса, а затем и вовсе пустились в пляс.

– Он смотрит на тебя, как кот на молочко, Саломе! – хихикнула прямо под ухом свояченица, конечно же, имея в виду старшего Циклаури. Однако Пето даже этот разговор не обрадовал в той степени, в которой мог бы. Какое теперь имел значение наказ тестя, когда Славик мог в любую минуту выдать всю их подпольную деятельность со всеми потрохами?

– Прекрати сейчас же, Нино! – строго отмахнулась жена, но Пето готов был биться об заклад, что услышал в её голосе нотки удовлетворения.

Шурин с друзьями совсем ушли в отрыв, когда он – пресвятая дева Мария! – заметил Славика в другом конце залы. Тот неуверенно стоял у колонны и пошатывался из стороны в сторону, сильно и подолгу моргая. Зрители в диком восторге принимали рачули, что сильно усложняло дело: как тяжело подстреленному человеку выносить весь этот шум, когда собственная голова горела, словно в чугунной печи!

Пето бросился к другу, когда мимо него с показным жеманным видом проплыла средняя княжна Циклаури. Она деланно закружилась возле братьев и молодого князя Джавашвили, мечтая прибрать последнего к рукам. Однако Вано лишь глаза закатил, показывая Давиду и Шалико, как мало их сестра занимала его воображение, а те только посмеялись, и даже кузены из Тифлиса не удержались от улыбки. Ломинадзе тоже повеселился бы над этим от души, если бы именно из-за Ламары не потерял слишком много времени и снова не упустил Славика из виду.

В следующий раз, когда горемычный младший брат Андрея вновь показался в поле его зрения, оказалось уже слишком поздно. Не осознавая ни времени, ни места, Слава медленно, но уверенно двинулся в центр бальной залы к танцующим и, хотя поначалу они его не замечали, вскоре он стал привлекать всеобщее внимание смертельной бледностью и неуверенной походкой, а потом и вовсе повалился лицом вниз прямо посреди образованного круга и больше не поднялся.

Музыка стихла моментально. Дамы перепугано вскрикнули одна за другой, а Пето измученно застонал.

Несколько секунд никто не шевелился, и в бальной зале Сакартвело воцарилась гробовая тишина. Гости лихорадочно переглядывались между собой, пытаясь отойти от шока, хотя уже через минуту вокруг загадочного незнакомца столпились люди, оцепив его плотным кольцом.

От Пето не скрылось, как Вано посмотрел на него, когда Славика перевернули на спину. Шурин, безусловно, узнал «этого человека», но, к счастью, никому об этом не обмолвился.

Давид, из опытных мужчин оказавшийся ближе всех к несчастному, неторопливо опустился на колени и померил Славе пульс. Лицо его резко помрачнело, и, когда он поднялся на ноги и посмотрел попеременно на Вано и Шалико, взгляд его казался стеклянным.

– Мёртв, – решительно заключил гордый измайловец.

4

Арсен Вазгенович стучал по столу кончиками пальцев, внимательно смотрел на Пето из-под густых чёрных бровей и даже не моргал.

Часы пробили половину первого, и пристав уже собрался лечь в постель, когда сотские ворвались в его становую квартиру и доложили о чрезвычайном случае в одной из ближних волостей. В поместье грузинского князя Георгия Шакроевича Джавашвили во время пышного приёма обнаружился чей-то труп и вызвал огромный переполох в рядах собравшегося общества. По некоторым сведениям, несколько дам при озвученном покойному вердикте лишились чувств, а господа наперебой спорили о его личности – ведь все они клялись, что знать его не знали. Одним словом, дело никак не могло обойтись без местного станового.

Арсен Вазгенович с неохотой похоронил мечты о здоровом крепком сне и поехал в Сакартвело вместе с подчинёнными, прекрасно понимая, что его голова так и не коснётся желанной подушки за эту ночь. Что, впрочем, случится и со всеми гостями того злосчастного приёма. Их ещё ждала долгая ночь впереди.

Интересно: приходилось ли Айку, его любезному родственничку, занимавшему пост городского пристава в Ахалкалаки, когда-либо опрашивать за одну ночь сотню гостей?.. Наверняка нет! И как его только угораздило попасть в эту глушь? Надо попросить брата, чтобы он помог в деле о переводе… у Айка сейчас хорошее настроение, дочь замуж вчера вышла – не откажет. Куй железо, пока горячо!

Становой пристав снял очки с переносицы и сонливо протёр глаза, не дождавшись ответа Пето. Он уже опросил с десяток лиц, но так и не нашёл ни одной зацепки до этого чересчур хмурого, неразговорчивого мужа, приходившегося, как ему уже успели доложить, хозяину поместья зятем. Если бы не этот факт, Арсен Вазгенович заподозрил бы его первым делом, но глубокое уважение, которое пристав питал к Георгию Шакроевичу, не позволяло ему делать поспешных выводов.

– Я повторяю ещё раз, – не успокаивался въедливый армянин, – камеристка вашей жены только что мне рассказала, что вас ждали у запасного входа какие-то люди. Многие опрошенные в один голос твердили, что вы не принимали участия в обеде и какое-то время никто вас не видел. Где вы были и кем являлись эти люди?