Мариам Тиграни - Картвелеби. Книга вторая

– Вас ведь там не будет, не так ли, маменька? – пропустив мимо ушей последние слова, спросила дочь. – Ни вас, ни отца?

– Нет, дорогая. Никого из твоей родни не должно быть на никяхе. Будут ваши с женихом представители и ещё двое свидетелей. Не думай об этом!.. Лучше сосредоточься на словах имама и доверься своей интуиции.

Невеста кивнула, стряхнув со щёк слезинки, когда одна из Бакинских племянниц Дарии игриво повела плечами.

– Мамида, – вдруг позвала девушка, стрельнув зелёными лисьими глазками. – А это правда, что после банкета под дверями остаются три женщины? Ну, чтобы «засвидетельствовать» брак?

Ламара изменилась в лице и, тяжело дыша, молельно посмотрела на мать. Та поджала губы и взяла калишвили за руку.

– Что ты так удивляешься, доченька? Разве у нас всё не так же проходит?

– Да, но у нас не стоят под дверьми!

– Я лишь надеюсь, – заговорила maman после паузы, – что ты знала меру. Иначе завтра мы по-настоящему опозоримся.

На этом Дариа Давидовна со вздохом поднялась и, оставив дочь на попечении кузин, вышла прочь из комнаты. Оставшись наедине с самой собой, женщина припала затылком к стенке и, перекрестившись, устало прикрыла веки. Да поможет им Господь!..

Всё случилось именно так, как и предсказывала деда. Исхан Баширович в сопровождении целой толпы через пятнадцать минут прибыл, а танцы и пляски не замолкали всё то время, пока они шли по двору. Когда белхамаш зазвучал прямо под окнами, Шалико и Давид поднялись в спальню сестры и, взяв её под обе руки, вывели к сватам.

– Выше нос, даико, – подбадривал старший брат, помогая ей спускаться по лестнице. – Циклаури ты или кто?

– Если тебя кто-то обидит, ты только скажи, – неожиданно выступил средний, поддерживая её шлейф. – Ты выходишь замуж, а не умираешь. Мы всегда будем рядом с тобой.

Не ожидая подобной поддержки, Ламара обняла каждого и, представ перед гостями, естественно им улыбнулась. Когда братья передали её в руки Исхану, его пальцы были горячими, как уголь, да и он сам заметно вспотел. Что же!.. Именно этот человек отныне её муж. И с этим… придётся смириться.

– Так-так-так, кого я вижу!.. – зацокал языком Башир Ахмедович и вышел из-за угла, когда старшие Циклаури проводили Ламару, её мужа и четырех свидетелей в мечеть. – Гордость семьи. Те самые братья!..

Давид и Шалико по очереди обнялись со сватом и пожали ему и его компаньону руки. Их отец и мать обхаживали гостей за фуршетными столиками на то время, пока совершался никях, после которого они бы все поехали на съёмный особняк жениха в Ахалкалаки, а оттуда – в банкетную ресторацию. По мере сил им помогали Георгий Шакроевич, его дочери и зять, а также кое-кто из тёток.

– Мы так о вас наслышаны! Жаль, что мы не познакомились раньше, – располагающе ощерился Айдемиров. – Один капитан, другой дипломат. Я всё правильно помню?

Все рассмеялись и за занимательным разговором ни о чём стали друг друга рассматривать. За Баширом Ахмедовичем и старым Айдемировым к ним присоединились и трое молодых людей, которых им представили, как Джамаля и Искандера Вахитаевичей и одного из братьев жениха, двадцатилетнего Мурада.

– В этой зале так много прекрасных дам, – между делом обронил сват, косясь на старшего Циклаури, которого, по его мнению, давно пора было женить. – Причина, по которой вы ещё не обзавелись супругой, мне совсем не понятна, Давид Константинович. Вы столь блистательный жених!.. Куйте железо, пока горячо.

Давид склонил голову набок в жесте, выражавшем глубокое почтение к возрасту и положению собеседника, но его беспардонность вряд ли пришлась ему по вкусу. Кавказ всегда печётся о неженатых!.. Аль племянница какая в девках засиделась? Или сестра?

– Придёт время, и я оповещу вас об этом первым, – расплывчато ответил капитан. – Найти жену не так уж и сложно!..

– Я с вами согласен. Вы можете иметь любую. – Старший сын Айдемирова скучающе зевнул и вяло кивнул на Натали. – А эта француженка… ваша, Шалико Константинович?

Пренебрежение в голосе Джамаля Вахитаевича не понравилось Шалико. Слух резануло то, как презрительно тот охарактеризовал Натали, как четко выявил её принадлежность. Как вещь, как чью-то собственность!..

– Вы ошибаетесь, сударь, – вежливо покачал он головой. – Она не француженка.

– Вот как? Тогда, быть может, итальянка?

– Она русская, – учтиво улыбнулся Шалико, будто только что прибыл с приёма в Вене, хотя внутри почти кипел. – Графиня Демидова. Моя невеста.

– Что ж!.. Теперь ясно, – немного помолчав, вздохнул Джамаль. – Она, безусловно, мила, но лучшей жены, чем горянка, вы всё равно не найдёте. Спросите наших старейшин. Они всегда знают лучше!

Башир Ахмедович и его старый друг покряхтели, а Шалико сощурился, рассудив, что дипломатической тактикой лести Айдемиров, определенно, владел. Но какие ещё секреты хранит гордый чеченец?..

– Это правда, – поддакнул сыну Вахита Айдемиров. – Француженки и итальянки прекрасны для развлечения, но когда дело доходит до семьи…

– А я считаю, что национальность не важна, когда мы говорим о любви, – не остался в стороне Мурад, но тотчас же покраснел, осознав, что перебил старейшину.

– Да, но так ли важна любовь, когда речь идет о продолжении рода? – эхом отозвался Искандер, поддерживавший позицию брата.

Разговор прервался на несколько секунд из-за танца, за который принялись мужчины, чтобы скоротать время до прибытия новобрачных. Вокруг засвистели и оглушительно зааплодировали. За это время старшие Циклаури обменялись мнениями о Башире Абалаеве и его друзьях, перекрикивая один другого из-за музыки.

– Очень странные люди, – решительно заключил Шалико. – Слишком много важности. И к тебе с этой женитьбой пристал!..

– Терпения, милый друг, терпения!.. – успокоил его брат, забрав с подноса шампанское, и сделал глоток. – Помни, что лучший показатель силы – это танец. Сегодня вечером мы им покажем!

Дзма скептично причмокнул и тоже отпил, закусив экзотической чеченской сладостью, которую пробовал в первый раз. Он немного обмазался, но не заметил этого, потому что с другого конца зала к ним уже шла Натали.

Заметив воодушевление счастливого жениха, Давид усмехнулся в кулак и по-дружески поддел его в бок локтем.

– Ты нарываешься.

– Ну и что?

Шалико, и правда, очень потешился осуждением на лицах Абалаевых, когда Наталья с криками «mon cher! 33 33 Mon cher (фр.) – Дорогой » подошла к ним и, отослав куда-то свою няню-итальянку, с нежностью припала к нему.

– Что это такое у тебя на щеке, mon amour? – строго спросила графиня. – Где это ты испачкался? Как маленький ребёнок, честное слово!..

Девушка медленно провела рукой по его щеке, стараясь вывести пятно, а наречённый зажмурился, позволив ей немного себя попытать. Деверь с трудом сдержал хохот, когда Абалаев, наблюдавший за ними, нахмурился и, покачав головой, шепнул что-то не менее сердитому Айдемирову. Что там гласил их адат? Никаких касаний?..