Николай Ефремов - Разбирая завалы лжи. О некоторых легендах и мифах советского периода

Позже в Сусанино ему была доставлена депеша от Николая II, отменявшая предыдущие указания о движении на Петроград: «Царское Село. Надеюсь, прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не предпринимать. Николай. 2 марта 1917 г. 0 часов 20 минут».

По результатам переговоров императора с генералом Рузским, все войска, выделенные ранее в распоряжение генерала Иванова, останавливались и возвращались обратно на фронт.

Генерал Рузский после трудного разговора с Николаем II связался с Родзянко и сообщил, что Государь Император согласен на создание «ответственного правительства». Однако Родзянко ответил, что сейчас уже одной этой меры недостаточно, и что «династический вопрос поставлен ребром».

Видимо, именно в этом разговоре Родзянко сообщил Рузскому, что в Псков выезжают представители Государственной думы А. И. Гучков и В. В. Шульгин.

Об этих переговорах был проинформирован генерал Алексеев, который разослал телеграммы командующим фронтами, попросив их высказать своё мнение.

Сейчас некоторые источники пытаются нас уверить, что существовал некий «заговор» против Николая II, что генералы и думцы действовали совместно, что существовали какие-то планы, петиции, и т. п., что генерал Алексеев, стакнувшись с Родзянко, собирал подписи, – нет, это всё фантазии. Тот, кто это утверждает, либо не владеет информацией (что, впрочем, странно, так как любой, кто знает русские буковки, легко может найти все нужные сведения на сей счёт в открытой печати), либо, скорее всего, пытается представить ситуацию хаоса, возникшего в стране, следствием некого мифического «заговора» – немцев, евреев, масонов, большевиков, меньшевиков, марсиан, ещё кого-нибудь…

Нет, это клевета на боевых русских генералов. Михаил Васильевич Алексеев, генерал-адъютант, полководец в Первую мировую войну, в годы Гражданской войны один из вождей Белого движения, оставаясь верным присяге, данной Николаю II, до последнего пытался предотвратить надвигающуюся катастрофу. Так же, как и председатель Государственной Думы Родзянко.

И если это не удалось, то вина в этом, и во всех последующих событиях, лежит не на них, и даже не на социалистах, устроивших бузу, а только на Николае II, который сначала дурным управлением довёл страну до бунта, потом, когда бунт только начинался, вместо того, чтобы успокоить людей, покинул столицу со Свитой и верными ему частями Конвойных войск, прекрасно понимая, что там нет надёжных, верных ему и правительству, воинских частей, затем приказал применять силу, стрелять в протестующий народ, затем отказался последовать настоятельным советам и просьбам распустить скомпрометировавшее себя правительство и назначить «ответственное министерство», не желая, чтобы его самодержавная власть была бы ограничена парламентом.

Существует версия, основанная на непонятно чьих воспоминаниях, – мол, генерал Алексеев впоследствии жалел о том, что не применил силу, не зная, какими бедами для страны и народа всё закончится. Но хронология свидетельствует, что сначала ситуацию можно было взять под контроль и без применения силы, – увы, вместо этого её-то как раз и начали применять, причём весьма неловко, что привело к лавинообразному развитию событий: армия стала отказываться стрелять в народ. Сначала солдаты, потом казаки, потом офицеры.

А 2 (15) марта уже полыхало так, что любые попытки подавить восстание силой привели бы лишь к тому, что всё новые и новые воинские части стали бы отказываться подчиняться приказам, и переходили бы на сторону восставшего народа. Это не понимают некоторые сегодняшние историки, но очень хорошо понимали генерал Алексеев и командующие фронтами – боевые генералы Русской императорской армии, до последнего остававшиеся верными данной ими присяге.

Именно поэтому все они, без исключения, в том числе дядя Николая II великий князь Николай Николаевич, бывший в течение первого года войны Верховным главнокомандующим, а в описываемое время – командующим Кавказским фронтом, направили Николаю II (некоторые, в соответствии с правилами этикета, – на имя генералов Алексеева и Рузского, с пометкой «Для доклада Государю Императору») телеграммы, прося об отречении. Точнее, все, кроме генерала Рузского, который не стал посылать телеграммы, так как Николай II находился в его штабе, а высказался за отречение устно.

И во всех телеграммах говорилось о том, что «…На армию в настоящем ее составе при подавлении внутренних беспорядков рассчитывать нельзя». Это цитата из телеграммы командующего Западным фронтом генерал-адъютанта Эверта, но о том же самом писали, прибегая к разным формулировкам, все командующие, докладывавшие Николаю II о реальном положении дел.

Думается, что в наше время тратить деньги на съёмку якобы «документальных» фильмов, внушающих доверчивым согражданам, плохо знающим историю своей страны, что генералы «нарушили присягу» и «предали» доброго царя-батюшку, – глупо и безнравственно. Это клевета на покойных русских генералов, которые уже не могут защитить свою честь.

В «Википедии» есть информация о том, что графиня М. Э. Клейнмихель, ссылаясь на воспоминания барона Фредерикса (своими глазами не видела!), рассказывала о странном эпизоде: якобы главнокомандующий армиями Северного фронта генерал Рузский «…грубым насилием принудил колеблющегося царя подписать заготовленное отречение от престола. Рузский держал Николая II за руку, другой рукой прижав к столу перед ним заготовленный манифест об отречении и грубо повторял: "Подпишите, подпишите же. Разве Вы не видите, что Вам ничего другого не остаётся. Если Вы не подпишете – я не отвечаю за Вашу жизнь". Николай II во время этой сцены смущённо и подавленно смотрел вокруг»).

Достоверность этой сцены представляется сомнительной. Хронология событий, изложенная ниже, свидетельствует, что никакого «заготовленного отречения» не существовало. После получения телеграмм командующих фронтами Николай II принял решение об отречении, но пока ещё даже не знал, в чью пользу отречься, консультировался со Свитой, обдумывал; затем кто-то должен был подготовить Акт об отречении и некоторые другие документы, которые он захотел подписать, – обо этом я ещё расскажу, – и всё это время генерал Рузский держал его за руку?

Также существуют не менее странные воспоминания врача В. Н. Деревенко, о том, что Николай II, находясь в ссылке, якобы сказал: «Бог не оставляет меня, Он даёт мне силы простить всех моих врагов и мучителей, но я не могу победить себя ещё в одном: генерал-адъютанта Рузского я простить не могу!»

Однако если это не выдумка, то тогда – за что же именно Николай II не мог простить Рузского? За насилие над ним? Но никто из очевидцев, находившихся в тот день в Ставке Северного фронта, в том числе оставившие воспоминания генералы и полковники Свиты, ни о каком насилии не рассказывали, а будь оно – пресекли бы немедленно. В Свите были чины и постарше Рузского. И в большом количестве верные Государю Императору генералы и полковники, каждый из которых почёл бы за честь оказать Николаю II услугу – оградить Государя Императора от любого, кто попытался бы применить к нему насилие (и, разумеется, быть за это щедро вознаграждённым).