Анри де Кастри - Маркиза де Помпадур

Самым важным свидетелем таких собраний является герцог де Крой, будущий маршал Франции, рукописный дневник которого сохранился.

«Поднявшись наверх, ожидали ужина в малой гостиной; король появлялся, когда дамы садились за стол. Столовая была очаровательна, ужин – весьма приятен, непринужден, из прислуги было всего два-три лакея из гардеробной, которые уходили, положив перед вами все надлежащее. Свобода и благопристойность, как мне показалось, строго соблюдались; король был весел, раскрепощен, но при этом не терял величия; он вовсе не выглядел застенчивым, а находился в привычной обстановке, очень хорошо говорил и умел развлекаться. Он казался сильно влюбленным в маркизу де Помпадур, не испытывая стеснений по этому поводу, отринув всякий стыд и словно сделав выбор, то ли ведя себя легкомысленно, то ли приняв мнение света по этому поводу, не оглядываясь на другие, то есть подстраивая принципы (как многие делают) под свои вкусы и увлечения. Он показался мне весьма осведомленным в мелких делах и деталях, но это ему не мешало и не компрометировало в больших делах. Его скромность была врожденной; однако возможно, что наедине он говорил маркизе все. В общем, следуя принципам света, он показался мне величественным в частной обстановке, а все окружавшее его – хорошо отлаженным.

Я отметил, что он заговорил с маркизой, шутя по поводу своей кампании и словно действительно собираясь туда отправиться 1 мая. Мне показалось, что он говорил с нею весьма вольно, как с любимой фавориткой, но которая нужна была ему только для развлечения. Она, ведя себя очень хорошо, имела большое влияние, но король всегда хотел оставаться безраздельным господином и проявлял в этом твердость… Мне казалось, что частная обстановка кабинета состояла лишь в ужине и часе-двух игры после ужина, а настоящая интимность была в другом малом кабинете, куда были вхожи мало кто из прежних и близких придворных. Король, как я уже сказал, был такой, как всегда: любил своих старинных знакомых, с трудом с ними расставался и не любил новых лиц. Я думаю, именно этому постоянству и привычке некоторые были обязаны продолжительностью своего пребывания в фаворе, ибо, кроме настоящих приближенных из узкого круга, остальные пользовались весьма небольшим доверием короля, а то и совсем были его лишены.

Нас присутствовало восемнадцать человек, тесно сидевших за столом… Маршал Саксонский тоже там был, но он не сел за стол: он только что пообедал и выхватывал лишь самые лакомые кусочки. Король, звавший его всегда графом Саксонским, казалось, очень его любил, уважал и отвечал ему с восхитительной искренностью и точностью. Маркиза де Помпадур была к нему очень привязана. Мы провели за столом два часа весьма свободно, но без излишеств. Наконец король проследовал в малую гостиную; он сам подогрел и налил себе кофе, так как никто не появлялся и все обслуживали себя сами. Он сыграл партию в комету с госпожой де Помпадур, Куаньи, мадам де Бранка и графом де Ноайлем – по малым ставкам; король любил игру, но мадам де Помпадур ее ненавидела и стремилась от нее уклониться. Остальная компания сыграла две партии по маленьким ставкам. Король приказывал всем садиться, даже тем, кто не играл; я остался стоять у камина, глядя, как он играет. Когда госпожа де Помпадур стала торопить его удалиться, так как ее клонило ко сну, он поднялся в час ночи и сказал ей вполголоса (как мне кажется) и весело: „Пойдем спать“. Дамы сделали реверанс и удалились, он тоже поклонился и заперся в малом кабинете; все мы спустились по малой лестнице госпожи де Помпадур, куда выходит одна из дверей, и вернулись через апартаменты на официальную церемонию отхода ко сну, состоявшуюся тотчас же, как обычно.

Так прошел мой первый ужин в кабинете в Версале, все это показалось мне простым и светским, и, поскольку я мог присутствовать, ни во что не вмешиваясь и не лукавя, я решил бывать там и делать все необходимое, чтобы время от времени быть туда допущенным… но и не слишком увлекаться, чтобы меня не захватило потоком».

Этот рассказ – самый интересный сохранившийся документ о личной жизни короля и его светских отношениях с госпожой де Помпадур. Он показывает, с какой легкостью внутреннее устройство Версальского дворца позволяло королю уединиться. Малые апартаменты, частично сохранившиеся, образуют своего рода особняк в огромном замке; это целый лабиринт лестниц и коридоров, в котором находятся библиотека Людовика XV, его географические карты, кухни и даже – на верхних террасах, выходящих в маленькие внутренние дворики, – подвесные сады и птичники.

Эта довольно таинственная и скрытая часть замка украшена с превосходным вкусом: деревянные панели Вербекта, галереи, расписанные глазурью Мартена, наддверные украшения Ланкре, де Труа, Ван Лоо, Патера и Парроселя.

Покои госпожи де Помпадур соединялись с малым кабинетом и сохранились почти без изменений; они были расположены подле аттика Военной гостиной и включали девять окон, выходивших в сады. Туда проходили через просторную прихожую, справа от которой находилась спальня, а слева – комната с широким альковом, где давались малые ужины Людовика XV; обшивка стен состояла из больших деревянных панелей с ракушками в стиле Вербекта. Альков располагался между двумя кабинетами с платяными шкафами: именно здесь проходила церемония туалета, на которой любили показываться самые влиятельные придворные.

Никто не проникал в эту часть замка, когда там находился король; в случае неотложных дел министрам приходилось обращаться к нему письменно, и их принимали, только если письмо было большой важности.

Нетрудно представить себе могущество, приобретенное маркизой за время долгих часов, проведенных наедине с Людовиком: в эти моменты король чувствовал себя совершенно непринужденно рядом с миловидной женщиной, которая угадывала его желания, развлекала его и умела одолеть его неизбывную скуку. Жанна-Антуанетта обладала превосходной памятью и могла декламировать целые сцены из спектаклей; хорошая музыкантша, она садилась за клавесин и пела либо из модной оперы, либо одну из свежих песенок.

Чувствам в этих интимных встречах также отводилось место, и плутовка умела сохранять в любви скромность и уважение, нравившиеся королю. Конечно, госпожа де Помпадур была по-настоящему влюблена, однако ее искренность не исключала желания господствовать. Она совершила чудо, привязав к себе любовника привычкой, и отличила важную черту характера своего возлюбленного, который мог бесконечно долго терпеть нужных ему людей, но был готов сломить их одним ударом, если они переставали ему нравиться.

Высшую искусность госпожа де Помпадур проявила тогда, когда, более не привлекая чувств короля, сохранила свою власть благодаря привычке и необходимости своего присутствия; чтобы этого добиться, ей каждое мгновение приходилось думать о том, чтобы ему нравиться, и уметь разрушать самые разнообразные и самые гнусные интриги.