Анри де Кастри - Маркиза де Помпадур

Однако, какой бы очаровательной она ни была, маркиза де Помпадур не обладала непревзойденной красотой, и многие придворные дамы могли затмить ее собой. Кроме того, она не отличалась крепким здоровьем, на ней сильно сказывалась усталость от повседневного образа жизни, и ей приходилось использовать притирания и необычные наряды, чтобы постоянно привлекать к себе внимание короля.

Из осторожности она поначалу почти не говорила со своим любовником на политические темы; пределом ее честолюбия было служить его любви; она окружила себя друзьями, боролась с клеветой, и эта тактика в дальнейшем принесла богатые плоды, когда она, побыв фавориткой короля, стала повелительницей Франции.

2 мая 1746 года Людовик XV решил снова отправиться во фландрскую армию, не взяв с собой дофина, чья супруга была на сносях. На сей раз госпоже де Помпадур не пришлось, как в прошлом году, отправляться к дяде Турнему. Ее положение при дворе сильно укрепилось.

За ней сохранили апартаменты в Шуази, где в полууединении она могла отдохнуть от утомительной зимы. Кроме того, король подарил ей великолепный замок Креси, куда она часто наведывалась. « В понедельник утром , – рассказывает герцог де Люинь, – госпожа де Помпадур отправилась с господином де Монмартелем и господином де Турнемом в Креси. Это очень красивый замок, хорошо обставленный, с террасой, который, как говорят, обошелся в сто тысяч экю; эти земли приносят двадцать пять тысяч ливров ренты… Король купил его для госпожи де Помпадур на случай, если ей понравятся место и обиталище; она, как видно, невероятно довольна и уже делает кое-какие переустройства для короля, надеясь, что он будет туда наезжать».

Креси, о котором мы еще поговорим, был первой дорогостоящей прихотью маркизы, которая будет приумножать свои замки и жилища, что весьма дорого обойдется казне. Однако, чтобы поначалу сохранить приличия, договоренность с Монмартелем позволила новой владелице сделать вид, будто она сама оплатила это приобретение.

Король вернулся с войны к родам супруги дофина. Они были запоздалыми и очень тяжелыми; 19 июля 1746 года на свет появилась дочь, а мать умерла спустя три дня после ее рождения.

Принцесса, воспоминание о которой быстро улетучилось, продолжала жить лишь в памяти своего супруга, который даже после повторного брака попросил в своем завещании, чтобы его сердце было похоронено в Сен-Дени рядом с гробом его первой жены.

После похорон королевская семья удалилась в Шуази; апартаменты в нем распределили довольно поспешно; королеве достались самые красивые, а госпоже де Помпадур пришлось уступить свои одной из фрейлин Марии Лещинской.

Повседневная жизнь в Шуази была непроходимо скучной; из-за траура игру временно запретили; госпожа де Помпадур присутствовала на всех завтраках и всех обедах. Король садился подле нее, и, по всей вероятности, она делила с ним постель.

Двор взволновало смехотворное дело о «святой воде». Во время похорон принцессы возник вопрос о том, имеют ли Роганы и Бульоны право первенства перед герцогами, когда надо было передавать друг другу кропило. В присутствии господина де Дрё, главного церемониймейстера, произошла грубая перепалка. Бульоны и Роганы все же уступили первенство герцогине де Дюрас как фрейлине королевы, но сохранили свои притязания в отношении прочих герцогинь, так что некоторые из них, чтобы избежать тягостных инцидентов, отказались от своих прав. В этом небольшом происшествии ясно видна мелочность отношений при дворе.

Король так скучал в Шуази, что отправился на несколько дней в Креси, а это было неслыханной милостью. Маркиза де Помпадур пригласила по этому случаю принцессу де Конти, госпожу дю Рур и госпожу д'Эстрад, а также близких знакомых короля, среди которых были Ришелье, герцог д'Айен, Лавальер и маркиз де Гонто.

Король проявил интерес к дому и садам и одобрил намеченные работы, для проведения которых порекомендовал маркизе своего архитектора Лассюранса.

Во время пребывания короля в Креси госпожа де Помпадур ходатайствовала о патенте генералиссимуса для молодого принца де Конти, будучи признательной его матери, представившей ее ко двору. Ее мысль заключалась в том, что принц мог бы заменить короля в армии, а эта замена позволила бы ей сохранить любовника подле себя.

Рассуждение фаворитки было разумно. Людовик XV дал согласие на назначение и отложил свое возвращение в армию до следующего года. Маршал Саксонский поддержал просьбу госпожи де Помпадур и написал королю о том, что никакой значительной операции, которая завершила бы кампанию, не предвидится.

«Как вы были бы неблагодарны, мой дорогой маршал, – писала маркиза Морицу Саксонскому, – если бы не любили меня, ибо вы знаете, что я вас очень люблю! Я верю всему, что вы мне говорите, как Евангелию, и в этой вере надеюсь, что сражений больше не будет и что наш обожаемый государь не упустит случая умножить свою славу. Мне кажется, что он довольно часто следует вашей воле. Полностью доверяюсь вам, мой дорогой маршал; ведя войну, как и вы, я льщу себя надеждой на крепкий и долгий мир».

Несмотря на просьбу госпожи де Помпадур, Мориц Саксонский не мог удержаться от того, чтобы не одержать в том же самом году победу при Року; он послал с отчетом о ней в Версаль своего адъютанта, маркиза де Вальфона, который рассказал об этом в своих мемуарах. После встречи с министрами он был приглашен на ужин госпожой де Помпадур, которая приняла его весьма любезно и пообещала ему повышение.

Она велела ему передать тысячу приветов маршалу Саксонскому, которому она вскоре доказала свою привязанность, оказав помощь в осуществлении дорогого ему плана – отдать в жены вдовому дофину Франции свою неродную племянницу Марию Елизавету, дочь курфюрста Саксонии и короля Польши Августа III и эрцгерцогини Марии Йозефы Австрийской.

Маршал Саксонский лично взялся за устройство этого брака, а маркиза оказала ему самую твердую поддержку. Она с тем большим усердием выполняла свои обязательства, что маршал Саксонский был обижен предоставлением патента принцу де Конти, что могло при случае угрожать превосходству корреспондента маркизы. Поддерживая его замысел о браке дофина, она заверяла маршала, что патент носит чисто символический характер и не будет играть важной роли.

Письмо, отправленное ею великому воину, свидетельствует о замечательной ловкости и доказывает, что за короткое время маркиза поднаторела в придворных тонкостях и правительственных интригах.

Дело о бракосочетании продвигалось еще быстрее, чем можно было предполагать; только королева занимала сдержанную позицию, ибо ей не могло понравиться заполучить в невестки внучку короля, свергнувшего с престола ее собственного отца.