Сергей Пинчук - Балканская звезда графа Игнатьева

– Аллах сизе гисмет елесин Иншаллах! Собаке – собачья смерть! – смачно сплюнув, сказал горбоносый, обращаясь к своему низкорослому спутнику, напоминавшему маленького злобного снеговика в громадном тулупе. Глаза его в ответ хищно сверкнули:

– Бей по шее, бей по пальцам! И это для неверных настоящая милость Аллаха. Сказано же в Коране: сражайтесь с теми, кто не верует в Аллаха и не подчиняется религии истины, пока они не дадут откупа своей рукой, будучи униженными! Аллах послал на голову этого богомерзкого кафира камень, который погреб его под собой! Надо поторапливаться, Петко-бей!

Отбросив подальше в сторону две большие деревянные оглобли, с помощью которых столкнули камень, помаки, прежде чем начнется спуск с Шипки, поднялись еще выше, чтобы обогнуть большой известковый бугор, возвышающийся над проходом. За этой покрытой снегом преградой открылся живописный вид на верхнюю часть долины Тунджи и горной цепи, сплошь покрытой густыми буковыми лесами, отделяющей ее от Фракии. Там проходил такой крутой и безлесный склон, что в свое время специально для проезда султана даже были выстроены перила вдоль искусственно выложенной дороги.

Затеплились звезды, кругом развернулась бесконечная панорама горных вершин, красиво плававших в серебряном мерцании ночи. Деревья стояли, словно кто-то украсил их венками, сплетенными из ползучих растений, и ледяными гирляндами, которые свисали с них. Как будто все это изваяно волшебной рукой неведомого художника. Помаки шли сосредоточенно, порою по грудь проваливаясь в сугробы, не обращая внимания на окружающую красоту. Ветер и поземка вскоре замели их кривые следы, и только луна – яркая и ясная – еще долго маячила над их головами кровавым полумесяцем. Прошло много времени, пока им удалось достичь ближайшей деревушки. Хозяин харчевни, анатолийский турок, и его редкие клиенты с любопытством поглядывали на незнакомцев, ввалившихся посреди ночи в одежде, покрытой снегом с панцирем изо льда. После ужина горбоносый тронулся в сторону Казанлыка, а его партнер остался ночевать в гостинице, чтобы поутру также отправиться по направлению к Адрианополю.

О том, что турки готовят покушение на графа Игнатьева и главнокомандующего русской армией – великого князя Николая Николаевича, тайный русский агент в Константинополе Поль Анино узнал совершенно случайно из подслушанного частного разговора в Порте. Его послание в Бухарест, куда первоначально направлялся Игнатьев, к сожалению, запоздало. Слишком запоздало. Когда русский посол в Бухаресте Стюарт получил расшифрованный текст, Игнатьев, торопившийся в Адрианополь, переправлялся на гребном судне через ледяные заторы на Дунае.

Слежка началась с Тырново. Наружных агентов у турок было несколько, и они, сменяя друг друга, «вели» Игнатьева и его товарищей по остальному маршруту следования. Делать это было просто – в Тырново русский посланник приобрел весьма примечательные коляску и фургон и далее передвигался только в коляске. Ночью путники уже были в Габрово. Здесь турки разделились: пара агентов осталась приглядывать за царским посланником, а пара выдвинулась в район перевала к так называемому Орлиному гнезду.

С утра русские дипломаты начали подъем в горы. Коллеги и подчиненные Игнатьева – чиновники Вурцель, Щербачев и Базили – решили подниматься пешком, а Николай Павлович, упорствуя, остался в коляске, которую иногда приходилось проводить чуть ли не на руках сквозь узкую дорожку, так как все было забито телегами, фургонами, зарядными ящиками и орудиями. В этот момент от толпы болгар, расчищавших дорогу для подъема русских войск, незаметно отделилась темная фигура. Скрывшись за снежной пеленой, человек стал спешно карабкаться по одной, известной только ему, тропинке на вершину горы. Наверху его ожидали изрядно озябшие помаки – горбносый и его друг.

Они уже знали, что им предстоит сделать.

Подобраться к человеку такого ранга, постоянно окруженному военными и казаками, почти невозможно.

Крутой и опасный спуск и подъем – практически не оставлял шансов на спасение потенциальной жертве.

Осталось только выбрать оптимальный способ убийства.

Казанлык, небольшой болгарский городок, был в 20 верстах от Шипкинского перевала. После недавнего Шейновского сражения престала существовать одна из самых боеспособных турецких армий Вессель-паши, а перед русскими войсками открывался прямой путь на Адрианополь и на Стамбул. Город был заполнен военными частями и болгарскими ополченцами, здесь же находилась и ставка главнокомандующего.

На обочинах при въезде в Казанлык валялись замерзшие людские тела вперемешку с трупами животных, оглоблями вверх торчали телеги и экипажи, которым так и не суждено было добраться до спасительного пристанища. Ветер разметал по дороге вырванные из Корана листки бумаги с арабской вязью, напоминавшие диковинных бабочек. Турки, ослепленные страхом перед русскими, бросали свой кров, имущество, массово гибли в давках по пути. Железная дорога отказалась от приема беженцев. Последний состав, уходивший в сторону Адрианополя, был доверху забит отрядами турецкой пехоты-низама и кавалерии, солдаты штыками и прикладами отгоняли от вагонов орущих женщин и детей. Первые казачьи разъезды русских опоздали всего на час. Увидев их, обезумевшая от ужаса толпа бросилась с перрона врассыпную. Люди топтали и давили друг друга. Раздавались душераздирающие крики упавших. Поэтому в январе 1878 года Казанлык больше напоминал долину смерти, а не свое поэтическое название – «долина роз».

Мертвые тела и не менее страшные уцелевшие брошенные собаки. Таким предстал перед глазами горбоносого этот городок. Миновав рыночную площадь, минареты и обгоревшие дома с заснеженными черепичными крышами, путник добрался до почтовой станции, которая имела несколько удобных отдельных комнат с коврами для приезжих и почетных гостей. Заведующий станцией старый, много повидавший на своем веку турок, с лицом изборожденными глубокими морщинами, напоминавшим пересохшее русло реки, молча указал ему на полуоткрытую дверь в одну из комнат. Там, в клубах дыма, поджав под себя ноги по-турецки, сидел светловолосый молодой человек в партикулярном европейском платье и в плотных шерстяных носках. Его остроносые, сделанные по последней моде полуботинки, аккуратно стояли у ворсистой кромки ковра. Гость курил кальян и сосредоточенно думал о чем-то своем, прикрыв глаза. За эти две недели произошло нечто невероятное, не укладывающееся у него в голове. Логика событий была нарушена.