Ирина Костина - Капкан на принцессу. Книга третья

– Далеко ли намереваетесь отбыть, Настасья Гавриловна? – вызывающе заявил супруг прямо с порога.

Она даже не обернулась, старательно поправляя шёлковый бант на шее:

– Вы разве позабыли? Я давеча извещала Вас, что нынче вечером еду в театр.

– Ах, в театр?! Так вот! Никуда Вы не едете!!!

Трубецкой принял решительную позу. Супруга с насмешливым недоумением обернулась:

– Что?

– Я сказал, Вы останетесь дома!

– Никита Юрьевич, что на Вас нашло, право?

– На меня?! – рявкнул он, покрываясь багровыми пятнами, – Я Вам сейчас объясню!

– Уж будьте так любезны. И покороче. Меня ждёт карета.

– Уже не ждёт. Я распорядился распрячь лошадей.

Настасья Гавриловна впервые за время диалога взглянула на супруга внимательно:

– Что это значит?

– Это значит, что отныне Вы не ездите в театр!! Ни с Лопухиной, ни с кем бы, то не было другим!!

– Какая муха Вас укусила?

– Учтите! Мне всё известно!!

– Теряюсь в догадках. Каким именно известием Вы хотите похвастать?

– А таким, чем занимается моя жена после спектакля в актёрской уборной!!!

Настасья Гавриловна скривила губы:

– Фи. Как это скверно с Вашей стороны слушать сплетни.

– Скверно давать повод подобным сплетням!!

– Я не желаю участвовать в этом разговоре, так как нахожу его оскорбительным, как для себя, так и для Вас, – манерно заявила супруга и пошла из комнаты прочь.

Трубецкой бросился за ней:

– Стойте! Я же сказал, что не отпускаю Вас!!

Она даже не оглянулась:

– Ах, оставьте! Никита Юрьевич. Будто я не понимаю, чьими словами Вы сейчас говорите. Это Ягужинский напел Вам про то, как он держит в строгости жену. Да ведь он дикарь! Хоть и носит графский титул, а как был простолюдином, так и остался. Вам ли на него равняться? Ведь Вы – потомственный князь!

– Да, я – князь! И я не допущу, чтоб Вы порочили моё имя!!

Настасья Гавриловна остановилась перед лестницей, обернулась и брезгливо усмехнулась ему в лицо:

– О, господи! Что-то я не припомню Ваших радений о княжеской чести, когда Иван Долгоруков пьяный ночевал в нашем доме. Вы предпочитали тихонечко отсиживаться в своей комнате и делать вид, что ничего не происходит.

– Замолчите!!! – Трубецкой побагровел до корней волос и затрясся.

– Что это с вами? – насмешливо спросила княгиня, – Уж не хотите ли Вы меня побить, как Ягужинский Анну?

– Я прошу Вас замолчать!!

– Да бросьте валять дурака. Вы меня и пальцем не тронете. И не потому, что Ваша княжеская честь будет тому причиной. А потому, что Вы попросту тряпка.

Она не договорила – Трубецкой сорвался и отвесил ей звонкую пощёчину.

Супруга опешила. Никита Юрьевич тут же перепугался и схватил её за руку:

– Господи, Настасья Гавриловна… Настенька. Простите меня! Сам не знаю, как это случилось.

– Отпустите меня!! – она попыталась высвободить руку, – Вы жалкий, ничтожный человек!

– Ну, что Вы такое говорите. Я виноват. Я вспылил. Не удержался. Не сердитесь, душа моя.

– Пойдите вон! Я Вас презираю!

Она со всей силы выдернула руку из его пальцев. Вдруг оступилась на краю лестницы и, не сумев удержать равновесия, нелепо взмахнула руками и…

Никита Юрьевич в полном оцепенении увидел, как супруга кубарем скатилась вниз, несколько раз перевернувшись, и замерла внизу, распластавшись в нелепой позе.

– Настя…. Настенька…, – он на негнущихся ногах сбежал вниз, присел, приподнимая ей голову, – Ты жива? Посмотри на меня… Скажи что-нибудь…

Но голова её безвольно запрокинулась. Княгиня не подавала никаких признаков жизни.

– О, господи. О, господи. О, господи! – беспрестанно повторял Никита Юрьевич, теребя в руках безжизненное тело.

На шум вошёл дворецкий. И застал страшную картину – сидящего на полу хозяина, сжимающего в руках супругу.

– Макар. Что с ней? – дрожащими губами спросил его Трубецкой, – Неси соль. Зови доктора!

– Поздно, барин. Не дышит, – определил слуга, – Преставилась.

– Как это?! – пробормотал он, холодея, – Не может быть! Доктора зови, говорю тебе!!

– Вы уверены, Ваша светлость? – осторожно переспросил слуга, приподнимаясь, – А что Вы ему скажете? Что повздорили и княгиню с лестницы толкнули?

Трубецкой в сердцах огрел его по затылку:

– Ты что мелешь, скотина?! Как у тебя язык повернулся?!

– Так весь дом слышал, как вы ругались.

Никита Юрьевич обмяк и прильнул спиною к стене:

– Вот что, Макар… Не надо доктора. Беги к графу Ягужинскому. Проси, чтоб немедля ехал сюда!! Да не болтай лишнего!

Граф Ягужинский налил в бокал вина и протянул Трубецкому:

– Выпейте. Вам надо успокоиться.

– Павел Иванович, я не трогал её, – стонал тот, – Лишь хотел удержать. Она выдернула руку и оступилась… Всё случилось так стремительно. Я не успел ничего сделать. Вы верите мне?

– Верю, Никита Юрьевич, верю.

– Что делать теперь?! А?

Тот заботливо положил ему руку на плечо:

– Успокойтесь. Я что-нибудь придумаю, – он напряжённо наморщил лоб, – Вот что. Давайте-ка перенесём княгиню в спальню.

– Не могу. У меня ноги подгибаются.

Ягужинский кликнул дворецкого:

– Макар. Помоги мне.

Они вдвоём подхватили тело княгини и уволокли его в комнату, уложили в кровать. Ягужинский спустился вниз:

– Никита Юрьевич, будьте дома. Ни с кем не разговаривайте. Я скоро.

Спустя пару часов Ягужинский возвратился в сопровождении некоего господина в суконном кафтане и с врачебным саквояжем. Представил его хозяину, как доктора Нейца. Тот бегло осмотрел тело усопшей княгини, что-то убедительно проговорил на немецком. И подписал бумагу.

– Что он говорит? – спросил шёпотом Трубецкой.

– Мужайтесь, мой друг, – сочувственно ответил Ягужинский, – Доктор заключил, что у княгини случился сердечный приступ, что послужило причиной внезапной смерти. Вот подтверждающий документ.

Доктор захлопнул саквояж и откланялся. Трубецкой, не веря в происходящее, вперил в Ягужинского растерянный взор:

– Сердечный приступ?!

– Да, – уверенно подтвердил тот, – Это мне стоило четыре сотни рублей. Постарайтесь возвратить их мне, как только придёте в себя после похорон. И мой Вам совет – увеличьте жалование дворецкому. И поощрите прислугу, что были нынче в доме.

– Непременно!! – пробормотал Никита Юрьевич, – Но… Как Вам это удалось?!

– Мне пришлось прибегнуть к помощи одного очень влиятельного лица.

– Кого?

– Вы уверены, что хотите это знать?

– Да.

– Графа Бюрена.

Внезапная смерть княгини Трубецкой всколыхнула двор и вызвала волну сочувствия и скорби. Многие отметили, что семейство Головкиных, будто преследует злой рок; в прошлом году скончался старший сын Иван (будучи посланником при Голландском дворе), в разгар подготовки к празднику по случаю взятия Данцига умер скоропостижно отец Гаврила Иванович Головкин. И вот теперь опять внезапно «от сердечного приступа» преставилась младшая дочь Настасья.