Сергей Галикин - Красное каление. Том второй. Может крылья сложишь

-Погодь. Сеня уберется, тогда скажу… Ты… Выдь-ка пока.

-

В комнату с клубами морозного пара ввалился своей невысокой и громадной в волчьем тулупе фигурой Семен. Сам. Плотно прикрыл крашенную дверь, сбросил на пол закомевший на морозе тулуп, поводя плечами, прошел к столу, сел молча. На мрачном широком смуглом лице – ни кровинки. Поставил на стол тут же вспотевший полуштоф. Поднял густые, мокрые с мороза брови:

-Я к тебе как к другу… пришел, Борис. Как к боевому… товарищу. Дело спешное… у мене к тебе. Касаемо твоей… жизни. И… И моей… тоже.

Думенко молча поднялся, подошел к печи, отодвинувши конфорку, здоровой левой рукой пошурудил в ее гудящем нутре кайлом, придвинул старый чайник, прокашлялся:

-Ты, Сеня, што…,никак Ростов думаешь брать?..

Буденный выпрямился, подобрал под табурет ноги в новеньких яловых сапогах, усмехнулся в густые усы:

-А што… Небось, Сокольников первым влезеть? Не дам! Нехай мои хлопцы… малось согреються…

-А ежели по зубам… там получишь?

-От ково? Да тамочки…, ну, может, юнкерок какой… свою бабу с пулеметом… будет оборонять. А так… Их конные корпуса в Батайске давно. Буду тихонько занимать квартал за кварталом… Глядишь, оно и сладится.

Думенко выглянул в окно, задумчиво смотрел, как многочисленная охрана Буденного, смеясь и переругиваясь, спешивается с горячих танцующих коней, а те жадно хватают темными губами ослепительный на закатном солнышке свежий снежок:

-Ты, Сеня, мозгами пошевели… Хоть р-раз! – он подошел к гостю вплотную и, наклонившись, пристально посмотрел ему прямо в красное небритое лицо:

-В городе замечены английские танки. Выведут они их в поле против нас… Ты, Семен… В Нахичевань не лезь пока. Вдоль Дона иди! По Александровской слободке! Там надо ударить. Снизу! И отсечь им пути к переправам. Они ж спешились… Кончасть-то действительно, в Батайске. А сами… Штабы пока в городе!.. Уходить под Рождество не думають! Рассредоточились и будут теперя… валить твоих из каждого окна! У них же новенький «Льюис» на каждые три винта! Ты понял? Это только кончасть у них на Батайск отошла! Фуражиры! А твои… мобилизованные мужички против ихних кадровых офицеров в городе… Как ягнята! Ты понял? – Борис отошел от окна, резко задернувши грязную занавеску. Подумав, добавил тихо:

-А вот когда они поймут, што отрезаны от переправ… Сами тебе город поднесут!

Семен опустил голову и сидел, задумавшись, неслышно скрипя зубами. «Ну, вот… Опять учить меня… А то и не знает, што жить-то ему, дураку, осталося…»

Он резко поднял голову, его глаза сверкнули:

-Мы ихних танков не боимся… А Ростов… Оно под Рождество еще и сподручнее… Я токо свистну… И мои хлопцы на рысях их… теплыми заберуть! Да рази у них охранение? Тьфу!..– Буденный смачно высморкался, вздохнул глубоко, усмехнулся, -они, небось, гулять будут… А мои хлопцы…

-Твои… хлопцы? –Борис слегка ухмыльнулся.

-А твои, Боря, уже усе к тебе перебегли! Када ты затеялся с этим своим… Вторым сводным корпусом! – с нескрываемой обидой в голосе пробубнил под нос Семен, – у мене теперя… одни мои осталися!– он вдруг резко хлопнул широкой мужицкой ладонью по замшевой скатерти стола, – а я не за твоими наущениями прибыл, Боря! Ну, положу сотни три-четыре при занятии города… Так на то и война!.. Ты сам поглядуй, штоб тебя Сидорин не отделал… Ты вот… послухай, што скажу…,-он вдруг понизил голос и, крадучись подойдя к двери, поплотнее прикрыл ее.

Думенко тем временем спокойно приподнял кипящий чайник и стал наливать кипяток в широкие нарядные довоенные чашки. Его исхудавшее лицо было мрачно и строго. Семен, торопливо разливая водку по мутным граненым стаканам, продолжал:

-Я, Боря… Ты не думай! Обид никаких не имею… супротив тебе! Што было… то было, а хто старое помянеть… Эх! А я… я ить спасти тебе хочу!

-Вот как?– Думенко слегка усмехнулся горькой улыбкой, устало присел на смятую кровать, -ну, говори, коли так.

-Ты, Боря… Послухай! Вот как думаешь… От тебе… того же Качалова…, на кой забрали, а? Што, плохой начштакор был?

Думенко нахмурил брови, на миг задумался, ссутуля худые плечи. Тяжело проговорил:

-Этого я не знаю, Сенька… Сам думаю…Пришел приказ от самого Шорина… М-да… Володя Качалов… Хороший наштакор был…Честный. Умный. Я теперь Абрамову…

-Так вот и… знай! –Буденный, придвинувшись на стуле поближе, и, резко жестикулируя, вдруг с жаром заговорил хриплым полушепотом:

-У твоего Качалова баба… В Питере! Племянница самого Бонча! Бруевича! Смекаешь? От тебя, Боря, как от сбесившегося пса нынче отбивают тех, кого надо оставить… в живых! Ты понимаешь мене?.. Вас скоро тута всех… скопом в расход! Весь твой штаб! Троцкий со Смилгой… , -он с силой стукнул по столу кулаком, запнулся на полуслове, проглотил слюну и уже спокойнее продолжал:

-Езжай в Москву, Боря, просю тебе, как друга, все брось и езжай! – Семен весь дрожал, его голос все время сбивался, он раскраснелся и его широкое скуластое лицо покрылось мелкими каплями пота:

-Там прямо к Сталину, чуешь?! Там тебя… в обиду не дадуть.. , положуть в госпиталь… Пересидишь грозу, а там…

-… А там Лейба прикажет положить меня на операцию и… зарезать? Как твово поросенка?! – Думенко грустно усмехнулся, качнул головой:

-Слабоват пока твой Сталин… супротив товарища Троцкого… А ему и Ильич теперь не указ. Он и Ильича уже… окружил своими жи…, наркомами.

Семен вздохнул тяжко, вытянул ноги, любуясь новенькими высокими остроносыми сапогами со шпорами, сладко, по-кошачьи прикрыл глаза:

-Зря ты, Боря… рано ты… убег от свово доктора, энтого…, Спасо…, Спасо…, тьфу, холер-ра!

-Спасокукотского. Спасокукотский меня в строй вернул.

– Во! От ево… Укоктрапупять они тебя, ой чует мое сердце, уконтрапупять!.. Ты на кой на Троцкого грозился? Смилгу, как шкодливого кота выпроводил… С коммунистами, Борис, ноне шутки плохие…

Борис вздохнул тяжко, расстегнул до конца ворот гимнастерки, потер вспотевшую тонкую шею, с прищуром усмехнулся в глаза Семену:

– Как-как ты… сказал? Уконтра… пу-пят? Слово-то подобрал… какое, матросское…, -он поморщил лоб, вытер капли пота, грустно усмехнулся:

-Помнишь морячка… Леву Червонца? Под Верхнежировкой… убило. Прошлым летом. Так это все ево словечки…

-А што мене слова подбирать, Борька! – забасил обиженно Буденный, -слова нехай мои хлопцы подбирають, кады будуть ростовских барышень на спину укладывать, ха-ха-ха-э-эх!– лихо закрутил длинный черный ус, сощурившись и вертя крупной головой:

-Ты на што орденок-то свой в угол швырял, да Троцкого всячески обзывал? « От жида получил, от жида получил…»Твои крысы тут же и донесли, куды следовает! «Георгия», небось, не кинул бы…

Думенко грустно ответил тут же: