Илья Немцов - Возвращение

Наступило продолжительное молчание, каждый был погружен в свои мысли.

Здесь было прохладно и Силоносу показалось, что раввин собирается сказать ему что-то чрезвычайно важное, и он знал, что это будут не простые слова, которые обычно принято говорить при встрече старых знакомых. Однако он обязан был возвратиться в крепость и, пообещав, что обязательно зайдет, легко вскочил на Быстроногого и направился к шатрам гарнизона.

У офицерского шатра он спешился, бросил поводья подоспевшему коневоду, скрылся внутри. Никос, не успевший отвести от шатра лошадь, услышал непривычно громкий голос Силоноса, затем, к еще большему его удивлению, последовала отборная ругань. И, если бы он не знал голос своего командира, то мог бы поклясться, что это был кто угодно, только не он, Силонос.

Когда же в шатре послышалась какая-то подозрительная возня, и оттуда выкатился начальник отряда лучников Филон, Никос счел благоразумным поскорее увести Быстроногого в конюшни и убраться самому.

Филон, меж тем, ослепленный ярким дневным солнцем, от которого он был отделен стенами шатра неизвестное количество дней, невольно рукой прикрыл глаза рукой. Тут же потребовал принести несколько ведер холодной воды. Сбросил не первой свежести домашнюю тунику, велел рабу лить на голое тело ведро за ведром. Затем отряхнулся как гусь, хорошо растерся большим лоскутом грубой льняной ткани и велел подать офицерские доспехи.

К полудню он и Силонос построили на площади у шатров весь состав гарнизона.

— 320 копейщиков, 120 лучников и 200 солдат вспомогательных служб, — доложил вновь прибывшему гиппарху Филон. — Кроме того, в составе гарнизона имеется 30 колесниц и три малых катапульты.

Затем они обошли довольно стройные шеренги. При этом Силонос не без огорчения заметил, что среди солдат почти не осталось ни македонцев, ни фессалийцев, основное ядро составляли местные наемники, впрочем, были также ликийцы, и персы.

Филон, шагая рядом со стройным и подтянутым Силоносом, пытался втянуть четко обозначившийся живот. Иногда это ему удавалось.

Среди лучников Силонос увидел несколько хорошо знакомых воинов. Он заметил, что и они узнали его. Это принесло ему радость и успокоение. Одного из лучников он помнил по имени. Тот был ведущим фаланги и не раз заслуживал похвалу.

— Лисип! — окликнул он солдата. И тот, польщенный вниманием, сделал широкий шаг вперед. Он был при полном вооружении. Длинный меч, введенный еще Александром Македонским, заправленный за спину, лук и полный колчан стрел.

Потрепанный кожаный панцирь, захваченный некогда у парфян, был хорошо подогнан, а шлем с развевающимися перьями начищен до блеска. Лисип с достоинством характерным для воинов, знающих себе цену, отдал честь новому командующему.

— Назначаю тебя командиром отряда лучников. — Четко произнес Силонос. Затем распустил солдат и велел командирам отрядов зайти в офицерский шатер.

Говорил он предельно кратко. Потребовал немедленно восстановить боеспособность гарнизона и подготовиться к маневрам. Поручил Лисипу возвратить всех солдат, разбредшихся на заработки по окрестным деревням. Он был уверен, что затишье долго не протянется. Парфяне непрерывно наращивали силы.

Царь Антиох все более увязал в Иудее. Силонос уже знал, что ополченцы Иегуды Маккавея разгромили регулярную армию Аполлония, царского наместника Самарии. А сам Аполлоний был убит.

Теперь готовилась новое выступление против Иудеи. Экспедиционный корпус возглавил полководец Серон, приближенный самого царя.

Все это ослабляло империю селевкидов, и Силонос был уверен, что этим непременно воспользуются парфяне и нанесут удар по форпосту. Далее им откроется путь на Тапсак и Антиохию. И он, со свойственной ему последовательностью принялся за осуществление своего плана.

К шестому полнолунию гарнизон Дура-Европоса стал одним из самых сильных в этой части огромной империи селевкидов. Но этот бесспорный успех Силоноса оказался для него роковым.

Дисциплинированный и хорошо подготовленный отряд гарнизона, насчитывавший боле двух тысяч воинов, попал в поле зрения на столько парфян, сколько приближенных царя Антиоха Эпифана. Однако Силонос этого не понял.

Когда специальный имперский курьер вручил ему папирус с требованием немедленно явиться к Лисию в Антиохию, он обрадовался, видя в этом перст судьбы. На его стороне были боги Эллады.

Вызов в царскую ставку представился Силоносу, как благоприятный момент изложить перед командованием свой стратегический план. Его не тревожили дошедшие до Дура-Европоса сообщения о том, что полководец Сирон, подобно наместнику Самарии Аполлонию, также потерпел поражение на северо-западе Иудеи.

Войска Сирона были наголову разбиты ополченцами Иегуды Маккавея в ущельях Бет— Хорона. Силонос хорошо знал эти места. Он не раз совершал там патрульные поездки, направляясь к Иерусалиму.

Поражения Аполлония и Сирона он рассматривал, как нежелательные события, к сожалению, встречающиеся в военном деле. Будучи поглощенным разработкой своей стратегии в отношении быстро усиливавшейся Парфии, он не придавал решающего значения этим неудачам.

Силонос не верил, что столь небольшая гипархия, как Иудея, может быть опасной для гигантской державы, раскинувшейся от Египта на северо-западе и до границ Индии на юго-востоке.

К тому же, воспитанный на военных традициях армии Эллады, Силонос не представлял себе, что армия крестьян — тружеников жесткой земли Иудеи, не владеющих ни современным оружием, ни знанием военного дела, может представлять какую-либо угрозу империи Селевкидов, которой он присягал.

Действительная опасность, как был уверен Силонос, исходила из Парфии. Согласно собранной им информации, угроза с юго-востока неуклонно возрастала. Парфянский царь Митридат 1 тайно готовился к отделению от империи Селевкидов и созданию своего могучего царства.

Под видом традиционных празднеств, широко известных степным народам, он собирал огромное количество всадников, проводил массовые " сражения" а параллельно с играми конников по сути являвшимися, маневрами, он разворачивал огромную армию пехотинцев: лучников, копейщиков, метателей из пращи, якобы для обеспечения порядка и безопасности этих празднеств.

Лазутчики, высылаемые Силоносом, среди которых нередко был Филон и другие офицеры крепости, докладывали, что генералы Митридата разработали новую и очень опасную тактику боя. Они используют установленные на специальных колесницах небольшие огнеметные катапульты. Эти катапульты были способны прожечь любую защитную стену противника, состоящую из плотно приставленных друг к другу, тяжелых щитов пехотинцев. Затем вводилась в бой пехота, прикрываемая лавиной стрел лучников.