Илья Немцов - Возвращение

Наглость морских грабителей достигла вершины, когда они осмелились среди белого дня опустошить один из оставшихся нетронутыми портовых складов с драгоценными шелками, изделиями из слоновой кости, бронзовой посудой и многими другими вещами, привозимыми караванными путями из Индийской гипархии и самой Поднебесной.

С этими грабителями и искал встречу капитан триремы Аристо.

Аристо был хорошо известен на флоте. Когда-то он командовал флотилией штурмовых галер царя Антиоха Ш… Затем, с приходом к власти нового царя Антиоха IV Эпифана, был отправлен в отставку, купил себе торговое судно, курсировавшее вдоль побережья Великого Моря. То самое судно на котором Эльазар сопровождал Эсту домой в Эфирику.

Капитал Аристо оказался не у дел, когда его судно, напоролось на риф у берегов Родоса и затонуло. Поговаривали, что в это время у руля стоял не сам Аристо, а его помощник Амфотер, однако это не меняло дела.

Получив приглашение нового коменданта Александрии, Аристо, сразу же согласился занять должность капитана триремы. Он томился без дела и не представлял свою жизнь вне морской стихии.

В свои пятьдесят лет Аристо был крепким человеком, хотя голова его была увенчана густой гривой коротких седых волос. Смуглый и мускулистый он выглядел изваянием самому себе.

Под его личным надзором трирема была отремонтирована, хорошо просмолена и вновь покрашена, так, что бывалый моряк чувствовал, что вернулись годы его боевой молодости.

Конечно, его трирема не очень годилась для современных морских битв. Была слишком медлительна и ни в какое сравнение не шла с маневренными галерами. И все же именно этот корабль в наибольшей степени соответствовал характеру нового капитана.

За неторопливостью триремы, — был уверен Аристо (он не хотел употреблять слово медлительность), — ощущалась уверенность в своей силе, скрытая угроза врагу. К тому же на борту корабля всегда находилось не менее сотни бывалых фессалийских воинов, им лично отобранных.

Трирема Аристо осуществляла охрану береговой линии Александрийской гипархии и все морское пространство вплоть до северо-восточного кипрского выступа.

Аристо искал встречи с морскими разбойниками, искренне желая всей своей справедливой душой показать этим наглецам, кто здесь, на Великом море, настоящий хозяин.

Однако, как мы уже знаем, капитана триремы постигла неудача. Находясь в густом тумане, боевой корабль пропорол своим тараном не какую-нибудь пиратскую галеру, но беззащитное торговое судно, к тому же известной и всеми уважаемой корпорации" Биркат— Эль".

К счастью, судно не затонуло. В этом жесте судьбы Аристо видел покровительство богов Эллады и в сердцах решил принести достойную жертву в пользу храма Артемиды.

Приняв это решение, Аристо с облегчением вздохнул. Он, конечно же, окажет всю необходимую помощь невольно пострадавшим.

С облегчением открыл амфору всегда висевшую у него на поясе и сделал несколько глотков обжигающего напитка.

Всё не так уж плохо, как ему показалось вначале.

Он преподнесет новому коменданту, которого успел полюбить, сотню пленных, за которых можно будет выручить хорошую сумму, если продавать поштучно.

Однако главное — это гора оружия, оказавшегося на торговом корабле. Комендант, как знал Аристо, формирует новую большую армию, и все это очень ему понравиться.

Так, что несчастье принесло ему счастье! И за этим открытием последовал еще один глоток крепкого ячменного напитка.

То ли этот четвертый глоток был лишним, то ли дальнейшие размышления о пленных привели к тому, что настроение капитана стало заметно снижаться.

"Любопытно, что делает в группе пленных женщина, которая была с царским посланником в тот славный рейс? Не свалял ли он дурака, захватив пассажиров судна " Биркат— Эль-7" в качестве пленных или рабов, на свой борт?

Быть может, как и тогда, у этих людей было какое-то задание свыше?

Слово " свыше " — всегда вызывало в душе честного, добродушного по своей натуре человека, каким был Аристо, некоторую растерянность.

Но он тут же успокоил себя: пусть в этом разбирается Манитей — этот постоянно вынюхивающий пёс. Потом улыбнулся, вспомнив, как Полемарх, прежний комендант Александрии, едва не повесил Манитея за то, что он или его люди украли у посланника талант серебром, полученный им в при дачу, к пурпурной ленте награжденного " За храбрость".

Вновь, было, потянулся к амфоре, но увидел, что рядом с ним стоит его неизменный помощник и ангел-хранитель Амфотер.

Погрозил ему кулаком. На совести помощника была добрая доля вины за столкновение кораблей.

Затем позволил Амфотеру увести себя в капитанскую каюту, так как был в достаточно расслабленном состоянии. Солдаты, стоявшие вдоль борта, добродушно улыбались. Они знали, что по прибытии в порт, их ожидает вино, хорошая еда и веселье. Неожиданные трофеи, оказавшиеся в их руках, были, как им казалось, заслуживающими вознаграждения.

Однако, прежде чем продолжить повествование о нелегкой судьбе пленных пассажиров "Семерки", попавших в крайне тяжелое положение, пришло время рассказать о Силоносе, отправленном по злой воле Апеллеса в далекий и опасный Дура-Европос.

За два года, что Силонос там не был, положение форпоста резко ухудшилось. Значительно изменился состав гарнизона, но что особенно встревожило вновь назначенного гипарха — это полное отсутствие офицерского состава. Главкон, как он знал, погиб. И место его пустовало. В Антиохии, с горечью отмечал Силонос, по-прежнему были заняты какими-то важными делами, но чаще всего грызлись за теплые места, поближе к императору.

Филона — когда-то делового и подтянутого командира отряда лучников, он попросту не узнал. Перед ним оказался обрюзгший медлительный человек в его глазах застыла тоска и полное безразличие. Однако когда он увидел Силоноса, эта тоска мгновенно улетучилась. Её место занял неподдельный испуг, суеверный страх, как у человека неожиданно увидевшего привидение. Приподнялся, было, но потом махнул рукой и вновь погрузился в подушки.

— Садись, — кивнул он на стоящее рядом кожаное кресло, когда-то подаренное Силоносу иудеями Дура-Европоса, — если ты, конечно, не… привидение? Подушек ты, как мне помнится, никогда не жаловал, — Филон попытался изобразить на широком крестьянском лице улыбку. — Мол, это только мы стали такими изнеженными.

Силонос устало присел. Оглядел просторный офицерский шатер. На секунду задержал взгляд на подвешенном к потолку керамическом лампионе, кода-то подаренном ему Эльазаром. Лампион был засижен мухами. Густые паутинные нити плотно окутали чаши светильника. Видимо с отъездом Силоноса их никто не зажигал. Однако светильник висел всё на том же месте.